В тени сталинских высоток

Почувствуешь, как сердце дрогнет: «Ёк…»
Перед тобой откроется Раёк.
Здесь все как было сотню лет назад,
И в барском доме – танцевальный зал:
Там подпевают музыке полы,
А на камине – патина золы.
Поместья двор собой являет круг.
И если встанешь в самом центре круга, —
Опять прижать придется к сердцу руку:
Ты словно в храме оказался вдруг,
Где свод небесный подпирают стены,
Где ты душой светлеешь постепенно
И где Господь местечко приберег,
Чтоб люди основали в нем Раёк.

На встрече присутствовал представитель ЮНЕСКО – русский по происхождению, проживающий в Канаде. Он назвал усадебные комплексы Тверской губернии достоянием мировой культуры. Ему также поручили оповестить о намерении ЮНЕСКО вложить необходимые средства в восстановление около 170 усадеб Тверской губернии. Единственное условие: жесткий контроль международными экспертами за расходованием средств. Наши чиновники от культуры усмотрели в этом проявление недоверия. Добрые предложения, подкрепленные огромными финансовыми вложениями, были вежливо и дипломатично отклонены. Встреча завершилась громкими пафосными заявлениями в отработанной стандартной манере. Смысл их заключался в том, что мы «сами с усами» и собственными усилиями и средствами усадьбы воспрянут из полуразрушенного состояния…

Наследие Сименса – «Севкабель»

Но ничто бесследно не проходит. Идет накопление опыта, знаний. Кроме того, художественно-графическая наглядность, доступная для восприятия и понимания даже дилетантов, стала более высокой ступенью в проектной деятельности института. Меня радовало, что наша триада архитекторов в немалой степени этому способствовала. Вскоре она пополнилась еще одним выпускником московской школы – Ценевым. У нас получилось взаимодополняющее содружество единомышленников среднего возраста, одержимых творческими идеями.

Моя главенствующая роль дирижера архитектурного сводного оркестра получала поддержку и понимание руководителей всех смежных профессий. Большое деловое содружество установилось с главным конструктором Марком Швехманом. Мы были близкого возраста, совпадали по темпераменту, оптимизму, мироощущениям. Внешне он смахивал на крупного, неуклюжего, добродушного медведя. Это ощущение усиливалось взъерошенной копной волос и ходьбой вразвалку. Жизнерадостный весельчак с неизменно доброй улыбкой, он нравился женщинам. Во взаимности им не отказывал, несмотря на то что много лет состоял в браке. Его миниатюрная, худенькая жена Шура была ему полным антиподом. Зная слабости мужа, старалась держать его в ежовых рукавицах. Он незлобиво называл ее «домашний НКВД». Конструктором Марк был от Бога. Самые сложные расчеты и строительные головоломки решал играючи, с азартом творца. Поэтому он, совместно со мной, с большим интересом отнесся к очередному ответственному поручению директора. Оно было не совсем обычным…

В Петербурге на Васильевском острове в XIX веке промышленник Сименс[93] создал завод «Севкабель». Он расположен недалеко от гавани Финского залива, в конце Большого проспекта. Его корпуса считаются достопримечательностью промышленной архитектуры прошлого. Они сформировали застройку Кожевенной линии, которая проходит вблизи градообразующей зоны Васильевского острова – площади Морской Славы. В те годы еще не было здания морского вокзала. Он появился спустя двадцать лет и стал самой крупномасштабной доминантой острова, увенчанной высоченным титановым шпилем. Часть старинных корпусов завода входила в общий ансамбль застройки сухопутного полупериметра площади.

Внутризаводская территория подлежала бережной реконструкции со сносом ветхих малоценных строений. На их месте предполагалось выстроить новые корпуса, которые по внешнему облику будут находиться в полной гармонии с исторической застройкой. Один из самых первых корпусов предполагалось превратить в музей старейшего кабельного предприятия России. Даже возникла идея возвести над ним прозрачный остекленный «саркофаг». Открытый зауженный дворик между двумя пролетами[94] этого корпуса назывался «Дунькин коридор». Существует предание, что некогда рядом с заводом проживала предприимчивая красотка Дуня. Она выпекала сдобные пирожки, которые раскупались солдатами царской гвардии, базировавшимися рядом. Дополнительным приработком Дуни была торговля пышным телом в глубине дворика, который, спиной к оргии, перекрывался строем сменявших друг друга солдат.