В тени сталинских высоток

Из самого близкого окружения в Москве остался сын Семен. По душевности и доброте он напоминает моего отца, хотя в юности и отличался наследственными задатками хулигана. В зрелом возрасте, к счастью, он остепенился. Окончил Московский инженерно-строительный институт, но по призванию души посвятил себя информационным технологиям. За десять лет работы в «Аэрофлоте», овладев английским языком, Семен побывал во многих европейских странах, а также неоднократно вылетал в Америку. Ближе к тридцати годам встретил свою путеводную звезду по имени Ника. Она подарила ему двоих детишек, а мне – внучку Юлию и внука Даниила. Я всегда рад, когда Семен выходит на связь. Ответная реакция подтверждает, что мы не торопимся менять земной образ жизни на принципиально иной. Здесь как-то привычнее, а там слишком однообразно и спокойно.

Мысленно оглядывая свой жизненный путь, периодически привожу в порядок многочисленные фотографии. Посчастливилось побывать в самых разных уголках Земли, и теперь эти снимки помогают оживить воспоминания…

Облик сказочной и загадочной Сирии мне удалось запечатлеть задолго до начала братоубийственной нескончаемой войны. Древнейший Дамаск, Алеппо, Латаки́я и другие города пленили своим восточным колоритом. Храмы римлян в Пальмире прекрасными силуэтами высились посреди голой пустыни. Неземным миражом выглядел единственный на земле городок Маалюля, жители которого, независимо от вероисповеданий, говорят на языке Иисуса Христа – арамейском. Он втиснут в узкое, почти вертикальное ущелье, испещренное гротами и скитами верующих отшельников. В женском монастыре Святой Феклы нам вручили освященную Библию. Она у меня хранится как одна из самых дорогих памятных реликвий.

Другие фото перенесли меня в процветающую Ливию времен диктатора Каддафи. Она, как и Сирия, была низвергнута в пучину разрушительного военного хаоса, спровоцированного заинтересованными государствами.

Далее я стал разбирать и просматривать многочисленные снимки, связанные с пребыванием на Мадагаскаре, Занзибаре, Маврикии, Реюньоне и Сейшельских островах. Они освежили в памяти яркую цепочку воспоминаний, встреч и необычных впечатлений. В кратком изложении все это передать невозможно… Ограничусь маленьким эпизодом.

…В Антананариву – столицу Мадагаскара – меня пригласили в местный университет, на встречу с преподавателями и студентами архитектурного факультета. Во время ее оживленного проведения с помощью переводчика мне поведали, что русский след не обошел Великую красную землю. Во время войны с Японией в начале XX века второй русский флот долго стоял в акватории Мадагаскара (что описал А. С. Новиков-Прибой в трагической летописи «Цусима»). В результате длительной стоянки здесь стали рождаться курносые голубоглазые дети с искаженно русскими именами. Несколько дней мне посчастливилось провести на Нуси-Бе. Пообщаться с ее гостеприимными разнокровными жителями. Возложить венок русским соотечественникам на небольшом православном кладбище, утопающем в буйстве тропической природы. Позднее, уже в Японии, мне довелось увидеть большую выставку, посвященную Русско-японской войне.

Завершив кропотливую разборку залежей заметок и фото по Бразилии, Аргентине, Уругваю, Чили и другим уголкам земного шарика, я решил, что звездный час настал. На календаре – 2013 год. Мой возраст определялся двумя восьмерками. Откладывать воспоминания в долгий ящик было уже неразумно. В один из обычных дней я усадил себя за письменный стол и сделал первую робкую запись…

Размышления о прошлом, настоящем и будущем. Вместо послесловия

Архитектура – это склад ума, а не профессия.

Ле Корбюзье

Ни один большой дом и ни один большой труд не были готовы к намеченному сроку.

Эдуард Гиббон

Мемуарная «проба пера» от старта до финиша заняла около двух лет. Почти ежедневно письменный стол становился моим рабочим местом. Бывали моменты сомнения – стоит ли продолжать этот нелегкий труд. Но упрямый человеческий разум оказался сильнее колебаний настроения. Он вновь настраивался на творческий лад. Ведь написание книги воспоминаний, по словам великого Томаса Джефферсона, ко многому обязывает: «Кусочек подлинной истории – это такая редкая вещь, что им надо очень дорожить».

Я постарался представить на страницах книги образы прошлого, какими они мне запомнились… и какими видятся сейчас. Конечно, любые воспоминания субъективны. Но не случайно сказано: «Даже плохие воспоминания ценны для настоящего историка». А в описываемом случае – это отрезок подлинной истории нашей многострадальной страны, пропущенный сквозь призму объемно-пространственного восприятия архитектора. Хочется надеяться, читатель не был разочарован.