В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая

– Незадолго до твоего рождения Саддам Хусейн в какой-то стране убил много народу. Может, это было за год или за два до того, как ты появился на свет. Точно я не помню. А ты очень сильно пинался, когда был у меня в животе – хуже, чем все твои братья и сестры. От этого я часто кричала. Вот люди и начали говорить, что у меня внутри сидит новый Саддам Хусейн. Но родился ты очень маленьким, как крысенок, и на грозного Саддама совсем не был похож. Мы постарались выбрать для тебя мирное и спокойное имя, чтобы предсказанное соседями уж точно не сбылось. «Абдул Хаким» – это человек, который лечит других, умеет исцелять. Ты подрос, и я с радостью увидела, что ничто в твоем характере не напоминает Саддама.

Если бы Абдул был больше похож на знаменитого тирана, может, ее не так бы страшила мысль о том, что он окажется в заключении вместе с наемными убийцами, педофилами и мафиози. Но Зеруниза боялась, что ее сын сейчас дороже всех расплатится за затеянную ею ссору с соседкой: его замучают, а возможно, его и изнасилуют в тюрьме на Артур-роуд. Единственным способом, каким, по ее мнению, можно предотвратить несчастье, было заплатить кому-то, кто изготовит ему подложное свидетельство о рождении. Тогда он будет проходить по делу как несовершеннолетний.

Она пересекла майдан и направилась к хозяину борделя. Каких только обвинений против него за многие годы не выдвигалось: и торговля наркотиками, и сутенерство, и грабеж, да бог весть что еще. Но в тюрьме он побывал лишь дважды. Госпожа Хусейн решила, что он-то знает, кому дать взятку, чтобы получить нужный документ.

Сосед признал, что действительно считает себя экспертом в вопросах ухода от суда, и был даже готов помочь – естественно, за вознаграждение. Но о том, как сделать справку, удостоверяющую возраст, он не имел понятия.

Кто же еще может знать что-то о поддельных документах? Конечно: полицейские из участка Сахар! Только сейчас Зеруниза вспомнила, что один констебль несколько дней назад делал ей прозрачные намеки, которых она не замечала.

И вот, получив от него рекомендации, она передала деньги по цепочке: взятка прошла через муниципальную школу Марол и в результате осела в кармане предприимчивого констебля. А Зеруниза вернулась домой с нужной ей справкой. В ней говорилось, что Абдул Хаким Хусейн, шестнадцати лет, недавно окончил эту школу. Система правосудия теперь будет рассматривать как ребенка ее старшего сына, на деле никогда не знавшего детства.

Мумбайская колония для малолетних преступников располагалась в Донгри, пригороде в двадцати километрах южнее Аннавади. Первую часть пути в это предместье Абдул проделал в полицейском микроавтобусе, в который набилось человек двадцать ребят. Но после остановки у здания суда в городке Бандра Абдула пересадили в такси и отправили в пункт назначения в сопровождении лишь одной женщины в штатском, вид у которой был какой-то утомленный и скучающий. Они сели на заднее сиденье, и он из-за ее плеча мог рассматривать окрестности. За окном мелькали оживленные улицы пригорода, населенного в основном мусульманами, принадлежащими к среднему классу. Здесь царило вечернее оживление.

По обе стороны от темно-зеленой мечети тянулись магазинчики, которые, несмотря на дожди, вели активную торговлю. Халяльное мясо. Мебель на любой вкус. Назир-аптекарь. Больница «Хабиб». Посудная лавка с развешанными на крюках ковшами и кастрюлями. Ресторан с ярко-желтой дверью. Вдоль улицы были натыканы также потрепанные флажки-объявления с рекламой курсов по подготовке к экзаменам или агитацией в пользу политиков-мусульман. До того, как улочка осталась позади, Абдул успел заметить в конце ее столик, за которым сидел продавец детских вертушек.

Один из районов был обнесен толстыми каменными стенами, покрытыми мхом. Проем виднелся только в одном месте и представлял собой железные ворота, точнее, всего одну створку. Эта дверь была до странности маленькой, похожей на калитку. «Детский размер», – предположил Абдул, проходя через нее.