В тени восходящего солнца

Атаман Семенов приехал в Японию из Китая в 1922 году и первое время жил в Нагасаки, после чего перебрался в Токио, тяготясь, по его собственному выражению, «праздностью жизни». В это же самое время на островах оказался бывший глава тайной службы адмирала Колчака и легенда русской разведки генерал Павел Рябиков. В Японии Рябиков рекомендовался как «представитель атамана Семенова». В это же время и там же оказывается и бывший подчиненный Рябикова офицер-восточник поручик Владимир Плешаков. В Токио с ним оказался связан еще один выпускник Токийской семинарии — первый нелегальный резидент Разведупра РККА в Японии Василий Ощепков. В плане работы Ощепкова в Токио, помимо Плешакова упоминается еще один «товарищ по школе», то есть по семинарии, Степан Сазонов.

Об этом человеке очень мало что известно. По сообщению Ощепкова, Сазонов был личным секретарем, «правой рукой атамана Семёнова», и через него просматривалась возможность «познакомиться с лицами из политических и военных кругов Японии». Из Книги памяти Хабаровского края и ответа на мое обращение в Управление ФСБ РФ по Хабаровскому краю следует, что он родился 26 июля 1896 года в казачьей станице Иловлин-ской—нынешнем посёлке Иловля Волгоградской области. Окончил Токийскую духовную семинарию — вероятно, был одним из последних ее выпускников в 1917 году. К 1945 году проживал в Китае и числился переводчиком японского языка. 13 сентября 1945 года он был арестован в Харбине контрразведкой Смерш базы Краснознаменной Амурской флотилии по подозрению в проведении антисоветской деятельности, обвинен в «контактах с иностранным государством в контрреволюционных целях» и «активной борьбе против революционного движения, проявленной на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или контрреволюционных правительств в период Гражданской войны». 20 ноября 1945 года Сазонов С.П. был приговорен судом военного трибунала к высшей мере наказания и расстрелян в Хабаровске 24 января 1946 года. 20 марта 1992-го Степан Сазонов был реабилитирован по заключению прокуратуры Хабаровского края по Закону РСФСР от 18 октября1991 года[145]. Его дело должно стать доступным исследователям в 2020 году...

О Сазонове вскользь упоминает французская исследовательница творчества советского писателя Бориса Пильняка, все в том же 1926 году путешествовавшего по Японии[146], да в архиве МИД Японии сохранился один полицейский отчет по наблюдению за Сазоновым[147]. Есть непроверенная информация о том, что в 1930-х годах в Маньчжурии С.П. Сазонов был редактором журнала «Друг полиции», издававшегося Союзом чинов полиции марионеточного государства Маньчжоу-Ди-Го[148]. Если это так, неудивительно, что Смерш не испытывал никаких иллюзий по поводу действительных занятий бывшего семинариста.

В 1926 году Сазоновым интересовался и Разведупр РККА, и Иностранный отдел ГПУ. Мог ли при этом военный разведчик Ощепков сотрудничать с разведкой политической, в чьей компетенции находилась борьба с белогвардейскими организация за рубежом? Мог. Заметим, что, по данным М.Н. Лукашева, перед выездом в Японию Ощепков встретился в Китае с сотрудником ОГПУ «товарищем Егором», который фактически вынудил его дать согласие работать на обе советские разведки — военную и политическую.

В том же 1924 году на передний край борьбы с «дальневосточной белогвардейщиной и японским милитаризмом» — в харбинскую резидентуру ОГПУ был направлен один из активных участников операции по захвату Рейли и Савинкова, специалист по выводу на советскую территорию белых лидеров Василий Пудин. Пудина атаман Семенов не мог не интересовать. О такой добыче чекисты могли только мечтать, и неслучайно для организованного десятилетие спустя его преемниками дела было выбрано символичное название: «Мечтатели», имея «в видуте сипы за рубежом и в стране, которые страстно и... совершенно тщетно мечтали восстановить в России прежний социально-экономический строй»[149]. Генерал-лейтенант Григорий Семенов был самым ярким олицетворением такой силы на Дальнем Востоке. К тому же Семенов мог либо знать, ще находится вывезенное из России «золото Колчака», либо, если оно действительно хранилось в японских банках, у него были некоторые шансы это золото получить. Во всяком случае, в этом был уверен сам Семенов, а возможность получения «бриллиантов дня диктатуры пролетариата» для ОГЛУ была очень серьезным стимулом к решительным действиям против атамана, особенно когда вокруг него вертелась под видом секретарей и адъютантов целая «карусель» из бывших и действующих шпионов.