В тени зелёной беседки

— Сразу видно, что ты не знаешь Петра Алексеевича. Он, если и не ждёт, выйдет. Служака. Пришла машина — значит, кто-то прислал. Выйдет узнать. А я его здесь встречу и поговорю. Один. Вы — если другие полезут. По обстановочке. Но мне не мешать.

«Пискля, пискля, а тут и голос прорезался», — подумал Юра. Алексей подтолкнул его в спину:

— Иди. Главное, не задерживайся. Чтобы он с тобой там не заговорил. Как вахтёрша снимется с места, сразу назад.

Борис Марков знал Петра Алексеевича. Видел его много раз, бывая в общежитии у ребят. Коменданта хвалили — строговат, но справедливый. Жил он тут же, в маленькой комнатке на втором этаже. Часто собирал у себя ребят, рассказывал интересные истории про войну, показывал фотографии. Сейчас ему лет шестьдесят, а на фотографиях совсем молоденький лейтенант.

— Чего у тебя с ним? — спросил Борис.

— Много будешь знать… — влез было Митька, но Алексей остановил его и зло рубанул:

— Посадил. По его милости три года вламывал. Настал черед посчитаться.

Он специально взвинчивал себя в предвкушении предстоящего «разговора», которого ждал все эти годы. Подумаешь, пошуровали немного в кладовке. Сразу под суд. Дружку условно дали, а его — в «зону», за колючую проволоку с вышками по углам — признали инициатором да припомнили, что в своё время на учёте в милиции стоял.

А виной всему комендант — с поличным поймал. Если б не он, ушли бы спокойненько, а потом толкнули барахлишко. И что обидно: если бы к нему залезли! Тогда бей, вызывай милицию — твоё право. А то надо же такой собакой быть: ради пэтэушной кладовки ночь не спал, только бы поймать! И главное, просил ведь его как человека: «Не звони в милицию, разбери на совете общежития». Не послушался. «Ну ничего, сейчас за все сполна рассчитаюсь».

Юра уже был в вестибюле. Борис нетвёрдой походкой направился к трамвайной остановке. Семён хотел воспользоваться случаем и подхватил Бориса под руку, делая вид, что помогает тому крепче держаться на ногах. Но Митька вовремя разгадал этот несложный маневр и, обняв Семена за плечи, повёл его к углу здания.

— Подождём там, — сказал он ласково, — пока люди разговаривать будут. Чего нам до их дел? Не будем мешать. Кино лучше смотреть издали.

Но «кино» не получилось. Сорвалось самым неожиданным образом. Вернувшись, Юрий сообщил, что Петра Алексеевича вчера увезли в больницу. С инфарктом. Парнишке даже страшно стало, как после его сообщения перекосилось лицо Алексея, заскрипели зубы. Нагнувшись, тот поднял с земли камень и запустил в дверь общежития.

Со звоном брызнули осколки стёкол. Это прозвучало, как команда. В окна дома полетели камни. Азарт охватил всех. Даже Борис успел подбежать и взять на себя парочку окон. Несколько секунд — и на улице снова тишина. Зато ожил и загудел дом. Но поздно — хулиганы уже бежали к остановке, спеша успеть к подходившему трамваю. Хлопок открываемой двери общежития совпал со скрежетом закрываемой двери вагона. Все, кроме Алексея, которому пришлось отложить на неопределённое время выношенную за три года месть, были довольны. Больше всех, пожалуй, Семён. И принял деятельное участие в «операции», и обошлось без драки.

В вагоне трамвая всего двое: девушка, уткнувшая нос в книгу, и на несколько сидений впереди неё — щуплый парнишка. Он обернулся на шумный приход, затем снова уставился в окно. Вся компания проследовала на заднюю площадку, а Борис остановился около девушки. То ли она чем-то напомнила Ильину, то ли для него сегодня все девушки были на одно Валино лицо. Усевшись напротив, принялся нахально разглядывать. Потом указательным пальцем правой руки приподнял её подбородок.

— Что вам нужно? — возмутилась девушка и попыталась оттолкнуть руку. Не отвечая, Борис сжал двумя пальцами её щеки, достал из кармана завалявшуюся ириску и прямо в обёртке сунул в приоткрывшийся рот девушки. Слёзы выступили на её глазах. Не в силах справиться с хулиганом, она только мотала головой. Паренёк, сидевший впереди, обернулся. Вид плачущей девушки и слова любимой песни «Мужчины, мужчины, мужчины, вы помните званье своё» подняли его с места.

— Оставь её в покое, — сказал он, подходя к Борису. Сказал тихо, раздельно, сжимая в карманах кулаки.

На задней площадке наступила угрожающая тишина. Алексей, который не успел ещё остыть после общежития, подошел ближе. Но слова повисли в воздухе. Борис не обратил на них никакого внимания и продолжал сжимать щёки девушки. Парнишка положил руку на его плечо.

— Оставь девушку, тебе говорят.

Борис сбросил руку. И тогда парнишка ударил. Удар был несильным. Но то, что какой-то мальчишка посмел ему угрожать, да ещё и ударил… Занесенную для ответного удара руку перехватил Алексей, дождавшись наконец «законного» повода вмешаться.

— Не тронь, — крикнул он Борису и так это ехидно-ласково обратился к парнишке:

— Поговорим, детка.

Словно не замечая подошедшего верзилу, парнишка обеими руками оторвал руку Бориса от лица девушки. Она вскочила с места и бросилась к передней площадке. Алексей схватил парнишку за грудь и рывком притянул к себе.

— Наших бить?!