В тени зелёной беседки

— Похоже, — уклончиво ответил Юра.

— Знаешь, что это? — спросила она снова.

— Фото.

— А каким образом оно ко мне попало?

Юра выразительно пожал плечами. Откуда, в самом деле, могла раздобыть его фотографию, да еще в чужой рубахе, эта дотошная милиционерша.

— Ладно, пойдём, — поднимаясь со стула, сказала Фёдорова. — Там разберёмся.

— Куда идти?

— Ну, не прикидывайся. Не хуже меня знаешь.

То, что Юрия Иванникова, как обычно бывало, не стыдили, не читали длинных нотаций, не взывали к совести, лишний раз говорило, что дело принимает неприятный оборот. Это подтвердилось, когда, миновав помещение инспекции по делам несовершеннолетних, они поднялись на второй этаж и вошли в кабинет, на двери которого Юрий успел прочитать табличку «Ст. следователь Артемьев В. Н.».

…Вечером Юрий был в центре внимания зелёной беседки. Казалось, сбылись наконец его мечты, но об этом сейчас даже не думалось. Его сбивчивый рассказ слушали, стараясь не пропустить ни слова. На Валентину, хотевшую что-то переспросить, тут же зашикали. Ещё бы! Первый представитель беседки, побывавший ТАМ и возвратившийся обратно. Правда, с подпиской о невыезде, но все-таки отпустили. Когда Юрий закончил свое сообщение, посыпались вопросы:

— Какой он?

— Кто?

— Да следователь.

— Ничего. — Юрий подумал немного. — Дотошный только: всё зачем да почему?

— А Сенька как?

— Что как?

— Зачем его привели?

— Так объяснял же. — Юрий выругался. — На очную ставку. Я два битых часа все отрицал: не знаю, не видел. Как договорились.

— Ну! — подогнал Борис.

— Вот тебе и «ну», — разозлился Юрий. — Привели Сеньку. Он все по полочкам разложил. И все больше капал на меня с коляской, а на Алексея и Митьку — с общежитием и с тем парнем в трамвае.

— Вот гад! — не выдержал Борис.

— Я ему сказал примерно то же, когда следователь говорил по телефону.

— А он?

— Говорит, ни при чём. Митька, мол, во всем первый «раскололся» и всех закладывает. Кстати, знаешь, как Митька те деньги, что у него нашли, объяснил?

— Ну! — вспыхнул Борис.

— Говорит, ты их в ларьке украл. Потом у тебя пьяного из кармана выпали, а он подобрал.

— Сволочь!

— По ларьку вам, говорит, насчитали около трёхсот рублей.

— Неужели в самом деле выручку взял? — медленно, с трудом выговаривая слова, спросил Валерий.

— Да ты что! Первый раз слышу, — не отводя глаз, соврал Борис. Признаться не мог. Это оттолкнуло бы Валерия. А тот для него был единственной опорой, единственным во всей компании, кем он дорожил.

— Ну и дела, — протянула Валентина. — Уж от кого, от кого, а от Митьки я этого не ждала.

— Вот именно от него и можно было ждать любой подлости, — возразил Валерий. — Подонок, одним словом. Иначе не назовёшь.

— Что будем делать, мальчики?

— Ничего хорошего ждать не приходится, — сказал Валерий. — Как я понимаю, их уже не выпустят. И нас… — Какой-то в штатском заходил при мне к следователю и сказал, что санкции прокурора на арест обоих получены. Наверно, на них, — вспомнив, перебил Юрий.

— И нас, — повторил Валерий, — ждёт та же участь. У Юры коляска и хулиганки. По возрасту — подписка. Это пока. У меня — угон, покушения на угоны, кража из ларька… И насчитали же эти чертовы торгаши! Всю свою недостачу на нас списали. У тебя, Боря, всё, что у меня, плюс ещё кое-что. Нет, нам с тобой не выкрутиться, — покачал Валерий головой. Он видел, что подведённый итог оглушил товарищей, но теперь не имело смысла прятать, как страус, голову под крыло. Помолчав, он продолжал:

— Надо признать, что при всем темпе нашей «красивой жизни», заданном Митькой, темпа, заданного милицией, мы не выдерживаем. Следователь Артемьев нас переигрывает по всем статьям. И притом настолько очевидно, что на ринге ему давно засчитали бы победу по очкам за явное превосходство. А хоккеисты сказали бы, что он зажал нашу «контору» у наших же ворот и не даёт ни о чем думать, кроме защиты. А какие средства обороны у нас? Только ноги, как у зайцев. Остается одно…

— Бежать, — выдохнул Борис.

— Я не уверен, что надолго перехитрим следователя, но если хотим ещё погулять на свободе, побыть вольными людьми…

— Валера, а если бежать, то надолго? — грустно спросила Валя.

— На сколько придётся, — ответил Валерий.

— Вернее, на сколько удастся, — поправил Борис.

— Не лезть же самим в петлю, — вставил Юрий. Он чувствовал себя ущемлённым: только что был в центре внимания, а при обсуждении планов обходятся без него.

— А ты не суйся, — остановил его Борис. — У тебя уже подписочка.

— Какое это имеет значение? — заступился за Юру Валерий. — Если хочет с нами, я «за». Хоть и молод, не чета Митьке.

— А я что? Я не против, — не желая противоречить Валерию, согласился Борис.

Так неожиданно круто поворачивалась жизнь всех троих. Валентина не в счет. О ней на допросах не спрашивали. Пока во всяком случае. Времени на сборы этот дотошный Артемьев отпустил в обрез. Хорошо, если эта ночь в их распоряжении. До сих пор он дёргал по штуке в день.

— Пошли ко мне, — предложил Валерий. — Дед сегодня ночует у сестры. А ты, Валя, дуй домой и сиди тихо-тихо, как мышка. Авось пронесёт.

Беседка опустела.