В Тенях и Темноте

Он мог бы просто приказать ей - отдать команду и уйти. Но он не сделал этого - и сам не знал, почему. Почему он пытался показать ей причину, чтобы признать ее как нечто отличное от других подчиненных - как он делал это с другими в своем близком окружении. Как ни странно, но именно осознание этого факта, понимание, что впервые с ней считались на таком уровне, а не вежливо и многозначительно исключали из своих планов, заставило ее уступить.

- Хорошо. Только смотри не подставляйся под выстрелы или Палпатин сдерет с меня шкуру.

- Мне стоит задуматься, о ком ты беспокоишься на самом деле, - произнес он шутливо, но Мара ничего не ответила, отступая во тьму и источая почти физически неловкость, которую ощущала.

- Мара, - добавил Люк запоздало, слыша, как она обернулась к нему, - скажи "Несравненному" сделать предупредительные выстрелы по второму фрахтовику, но позволить ему уйти.

Он ощутил ее замешательство, услышал неуверенность в голосе:

- Я думала, ты хочешь захватить его?

- Нет. Это не Мадин. Его нет на борту, - легко солгал Люк, не чувствуя никакой вины, даже сейчас.

Лгать для него стало так же естественно, как блефовать за сабакк-столом - закономерная тактика тех кругов, в которых он вращался, единственный способ сохранять хоть какую-то независимость, особенно с Императором, всегда играющим в свои игры и создающим сложные хитросплетения.

И обойти кого-то с такой всеобъемлющей властью можно было играя в его же игру. Несмотря на предостережения отца, Люк быстро уяснил, что единственный способ управлять Императором состоял в манипулировании фактами, на основании которых тот действовал - по той же схеме, по которой поступал сам Палпатин в отношении других. Слабость его Мастера лежала в его замкнутом существовании, он редко оставлял дворец и излишне полагался на приносимую ему информацию, вместо того, чтобы разыскивать ее самому - именно поэтому у него было так много шпионов и соглядатаев.

И в этом была уязвимость Палпатина. Поскольку лгать ему лично было невероятно трудно, лгать Маре, заставив ее верить, что это правда было неизмеримо легче - если правильно оформить и преподнести это.

По какой бы причине Палпатин ни хотел захватить Лею Органу, Люк был уверен, что их желания здесь расходятся. Его личные планы весьма сильно зависели от Леи, остающейся там, где она находилась. Вся эта операция - захват Мон, встряска руководства Восстания, главным образом предназначалась для помещения Леи в ту позицию, что наметил для нее Люк. Да, он хотел удалить Мон из власти, прежде чем она сделает то же самое с ним, но он не стал бы действовать с таким несгибаемым рвением, если бы не имел других мотивов - мотивов, тщательно скрытых от его Мастера. И ради них он должен был лгать не только Палпатину, но и его "глазам и ушам", размещенным тем так заботливо рядом со своим приспешником... и Люк делал это сейчас без каких-либо угрызений совести.

- Я хочу, чтобы они вернулись без Мон и без украденных генераторов ДЭМП. Хочу, чтобы им пришлось признаться во всем этом, в потере Мон, в том, что они сами буквально отдали ее, а затем впустую потратили генераторы, пытаясь вернуть. Я хочу, чтобы мятежники пытались решить, что же именно произошло - потому что в итоге они придут к выводу, что у них в команде есть, по крайней мере, один информатор, сдавший их личности и местоположение у Ботавуи, и они будут думать, что этот некто занимает весьма высокое положение. Я хочу заставить их самодовольный Совет сомневаться друг в друге.

В голосе Мары послышалась усмешка:

- Снова поджигаешь фитиль?

Она не раз обвиняла его, что он любит установить фейерверк, поджечь фитиль, а затем отступить, чтобы наслаждаться шоу на расстоянии.

- Это мое единственное развлечение, Мара. Не лишай меня его.

- А как же сабакк?

- Сабакк - не развлечение, а школа жизни, - ответил Люк с ироничным негодованием, отступая на шаг, уверенный, что она сделает то, что он попросил.

- Я вспомню об этом, когда ты вновь захочешь забрать свой выигрыш.

- Я не говорил, что она бесплатна, - возразил Люк, уже уходя и слыша, как фыркнула Мара, направляющаяся к кормовому стыковочному доку.

Едва прибыв на борт «Арктура» с искалеченного «Борца», Мадин направился к мостику, напряженный и нервный.

- Есть что-нибудь от абордажной команды?

- Они внутри. Еще пятнадцать минут и "Борец" будет полностью эвакуирован - нам нужно, чтобы они вышли к этому времени, - ответила Лея; какой-то момент Мадин явно не мог решить, должен ли он признавать ее новую позицию, но, примиряясь, все же кратко щелкнул каблуками и отвесил легкий поклон, имперское прошлое еще давало о себе знать.