В теснинах гор

— Вор! Вор! — вне себя кричала Издаг, не решаясь, однако, ударить Абдулатипа метлой. Боялась, что соседи, увидев, расскажут мужу, как она обижает сироту. — Чтобы сегодня же не было здесь этой собаки! — приказала Издаг.

Абдулатип молча стоял перед Горачем, не зная, что предпринять, Он-то прекрасно знал, что не мог Горач воровать, и воришку бы поймал не будь на привязи. Но как доказать это Издаг. И вдруг в голову пришла спасительная мысль: ночью он ляжет на сеновале, а Горача отвяжет и возьмет с собой. Цепь от ошейника привяжет себе к руке. «До утра спать не буду и вместе с Горачем поймаю вора», — решил он.

Поздно вечером Издаг ушла к себе в комнату спать и вскоре оттуда послышался громкий храп. «Что ей. Наелась досыта чуду из мяса и лежит себе в теплой постели», — с завистью подумал Абдулатип. Отвязав Горача, он поднялся с ним на сеновал и, привязав цепь к руке, завернулся в старую дедовскую бурку, — единственное, что принес он с собой из дома бабушки. Горач устроился рядом.

Холодный северный ветер прогнал обволакивавшие небо тучи, и стали видны звезды. Круглый месяц стоял на вершине Акаро, готовый вот–вот скатиться за гору, словно огненный мяч. В окнах домов постепенно гасли огни, все реже слышны были крики ослов, и лишь лай собак доносился с разных концов аула.

Абдулатип почувствовал, что замерзает, и с головой завернулся в бурку. Согревшиеся ноги нестерпимо чесались. «Неужели и в этот раз отец не привезет столько раз обещанные ботинки, и ему и зимой придется бегать босиком?» — с тоской думал Абдулатип. Вот уже пять дней, как отец пропадал в городе.

К полуночи веки у Абдулатипа отяжелели, будто налились свинцом. Незаметно для себя он задремал. А Горач, лежа у его ног, и не собирался спать. Положив голову на лапы, он ловил каждый казавшийся ему подозрительным шорох, словно чувствуя, что сегодня Абдулатип не зря взял его с собой, Горач прекрасно помнил собаку, забегавшую прошлой ночью к ним во двор, и не упустил бы ее, не будь на цепи. Но уж сегодня-то он ее не упустит. Вот она — Горач ясно почувствовал ее запах и мигом вскочил, рванув цепь из рук мальчика. Абдулатип проснулся, еще не понимая, где он и что происходит. Горач, не дожидаясь его, вырвался и бросился вниз. Спрыгнув с сеновала, Абдулатип побежал за ним по схваченным морозцем лужам. По двору с курицей в зубах металась чужая собака. Сделав круг, она перескочила забор и оказалась в огороде. Горач кинулся было за ней, но цепь зацепилась за доску забора и не пускала. Пес яростно лаял.

— Сейчас, Горач, сейчас, — подбежал запыхавшийся Абдулатип. Он освободил цепь, в два прыжка Горач настиг воришку и придавил к земле.

— Вах! Опять эта проклятая собака! — кричала Издаг, выскочив из дома растрепанная в нижнем белье. В одной руке она сжимала кинжал, который обычно держала под подушкой без ножен, в другой — спички. — Сегодня я своими руками убью эту собаку! — кричала она на весь двор.

— Сюда! — позвал Абдулатип. Он дрожал от холода, стоя перед собаками. Издаг подбежала, чиркнув спичкой.

— Вах! — воскликнула она, увидев перед собой известную в ауле собачонку Дарбиша с курицей в зубах. Горач гордо стоял над ней, крепко держа воришку за шею. Та жалобно скулила. Рука Издаг постепенно опустилась, и спичка потухла. Стало совсем темно. — Возьми Горача, а то задушит чужую собаку. Дарбиш не простит нам этого, — повернувшись, Издаг медленно пошла в дом.

«Испугалась Дарбиша. Даже не похвалила Горача, — с горечью подумал Абдулатип. — Все, даже Издаг, боятся Дарбиша». Он взял Горача, освободив воришку.

— Пошли, Горач, ты свое дело сделал. Больше она сюда не придет. — Горач нехотя выпустил воришку, и тот со всех ног пустился со двора.

Нельзя оказать, что с тех пор Издаг стала добрей к Горачу. По–прежнему она выливала ему похлебку, оставшуюся от осла, по–прежнему то и дело швыряла в него камнем, но все-таки с тех пор пес получил право свободно гулять по двору. «И этого достаточно, Абдулатип, жизнь никогда не баловала меня», — словно говорил пес, глядя добрыми глазами на хозяина.

С первыми петухами будила Издаг Абдулатипа, чтобы послать работать в поле или в магазин на хутор. И за сонным Абдулатипом неизменно бежал Горач. В поле, на речке Абдулатипу было хорошо и весело, забывалась здесь ненавистная мачеха, он насвистывал, пел, бегал наперегонки. И собака радовалась вместе с ним. Когда Абдулатип пел, пес внимательно слушал, задрав ушастую морду, время от времени терся о ноги Абдулатипа, довольный, что его другу хорошо.

Вот каким был Горач. Вчера ночью, когда Абдулатип убежал из дому, он был на цепи. Иногда Издаг словно назло Абдулатипу привязывала его. Оттого Горач и не смог побежать вслед за хозяином. Но сегодня стоило лишь Издаг отвязать его, как он пулей вылетел со двора и нашел Абдулатипа как раз в тот момент, когда он так нуждался в помощи. Если бы не Горач, неизвестно, чем бы кончилась для Абдулатипа эта драка с разъяренным Абидом.

8