В теснинах гор

— А где ж твоя лошадь? — спросил он.

— Да во дворе здесь стоит.

— Посмотрим. — Командир выглянул во двор.

— Да… Конь Булача. Я его знаю. Только все-таки трудно поверить, как ты один мог обвести вокруг пальца целый отряд мюридов. Булача трудно провести, он — хитрая лиса.

Абдулатип недовольно сопел, ему было до слез досадно, что здесь еще не совсем поверили ему.

Вскоре привели Наху–Гаджи. Тот зашел боязливо, понурив голову.

— Когда ты должен был зажечь огонь на скале? — в лоб спросил его брат Атаева.

— Я? Огонь? — Наху–Гаджи попятился к двери. В глазах у него был страх.

— Нам все известно. Одно слово неправды — прикончу на месте. — Лицо командира стало суровым.

— А если правду скажу, не убьете меня? — голос у Наху–Гаджи дрожал.

— Не трону. Слово большевика.

Наху–Гаджи рассказал все. Слушал командир, широкими шагами ходил взад–вперед по комнате точно так, как его брат, Атаев.

— Иди, сынок, отдохни, — он кивнул Абдулатипу. — Спасибо тебе, и уж прости нас, что не сразу поверили. Да ты и сам понимаешь — иначе было нельзя. Теперь мы уж постараемся получше встретить бандитов Булача. С ним лично давно встречи жду. С ним у меня личные счеты. Хотел он для нас ров вырыть, да сам в него угодит. Ты, Наху–Гаджи, иди вместе с Сулейманом, зажги огонь на скале. Все делай так, как велел Булач. А об остальном мы позаботимся, — и он снял со стены шашку и маузер. Вооружившись, вышел.

Абдулатип не помнил, как уснул. Во сне он видел какой-то хутор, и хоть он не был похож на тот, откуда он прибыл, бандиты были те же. Страшный, с налитыми кровью глазами Галбауллав привязывал его к подпорке двери. Абдулатипу хотелось кричать, но крика не получалось. Он проснулся в холодном поту, вскочил, с трудом вспомнив, где находится, и только тогда немного успокоился.

В окно виден был бледный рассвет, слышались крики ослов, мычание коров. Абдулатип вышел на веранду, осмотрелся. У стойла, привязанный, тихо стоял его конь и жевал сено. Других коней не было. Не было видно п партизан. Абдулатип забеспокоился. «Неужели все ушли? И что было вчера после того, как Наху–Гаджи зажег огонь на скале?» Абдулатип злился на себя: все проспал.

— Бабушка, куда все ушли? — спросил он у старухи, которая вышла доить корову.

— На войну, сынок, — она вздохнула. — Видано ли: брат супротив брата, сын супротив отца идет. Болит мое сердце за детей. Правду говорят: война детей не рожает, а убивает. Двое у меня орлов воюют. Вернутся ли? Уж семерых своих братьев похоронила. И за что Аллах беду такую послал.

— Скоро, бабушка, красные партизаны везде победят, и тогда война кончится. Товарищ Атаев сказал, что тогда у всех будет что кушать.

— Эх, сынок. Что мне старой шашлыки да свобода, коли орлы мои не вернутся.

— Вернутся, бабушка. Обязательно вернутся. Скажи лучше, сегодня Булач со своим отрядом был здесь?

— Слыхала я — ждали сегодня наши Булача, да, видно, раздумал он — не заявился. Ну, наши-то, партизаны, в крепость и поехали, благо никакой помехи им не было.

— В крепость поехали?

— Да, сынок. Окружили там атаевских-то воинов — ну, они, значит, и поехали им на выручку.

Абдулатип подошел к коню, поправил седло.

— Куда это ты, сынок, собрался? Уж не в крепость ли?

— Да, бабушка.

— Зачем тебе-то туда? Ведь мал еще воевать! Сидел бы тут или домой поезжай.

— Мне домой нельзя.

— Чего так?

— Мне в крепость надо. — Абдулатип погладил коня, и тот поднял голову, ударил копытами об землю и заржал, словно говорил: «Не привычно мне без дела стоять, привык я к походам». — Сейчас поедем, мой хороший, — Абдулатип взял коня под уздечку. — До сих пор ты мюридам служил, а теперь будешь воевать против них вместе с нами, — и, подведя коня к воротам, Абдулатип ловко вскочил в седло, а конь, будто только и ждавший этого, пулей полетел в сторону крепости по следам партизанских коней. Абдулатип не заметил, как доскакал до перевала. Отсюда расходились две дороги: одна вела к крепости, другая к родному аулу. «Заеду-ка на мельницу Нухи, может, и Хабиб там. Узнаю от него новости. Может быть, и о моем отце он что-нибудь знает?» И, пришпорив коня, Абдулатип повернул его к реке.