В теснинах гор

— Абдурахман, скажи мне, ради Аллаха, жив Юсуп? — перебила его бабушка.

— Это, Салтанат, мы у того гостя спросим, а пока на губах замок повесь. А то все дело погубим. Давай, неси посылку.

— Какую, посылку?

— Ты яге хотела Хасбулату посылку послать. Вот я сейчас и пойду, сдам ее в райцентре на почту. Ну, дети, никому ни слова. Ступайте, следите за пещерой. Смотрите, осторояотей. Он не пощадит, если узнает, что обнаружен. Лучше б, если вы бинокль там оставили. Ну да что теперь делать.

— Я ему говорила, — надо положить, — начала было Хажа.

— Ну ладно. Спрячьте бинокль, чтоб оп его не видел. Придет, спросит где я, скажите посылку в райцентр понес.

10

— Ой, Султан, я устала, — жаловалась Хажа. Мы сидели на огромной сосне и, развернув ветки, наблюдали за пещерой, по очереди глядя в бинокль. Прошло уже, наверно, больше четырех часов, а около пещеры так цикто и не появлялся.

— Может, и не придет никто. А мы тут сидим, сидим, — вздохнула Хажа.

— Придет, — уверенно сказал я. — Там точно шпионы скрываются. Дедушка же сказал, что бинокль не наш, заграничный. А тот ящик, наверно, рация. По ней шпионы всякие сведения передают.

— А если он придет, что мы будем делать?

— Следить за ним.

— А если он ящик возьмет и пойдет?

— Следом пойдем. — Я переложил бинокль в другую руку и уселся поудобнее.

— А вдруг он нас заметит?

— Не заметит. Замолчи.

Хажа вздохнула.

— Есть как хочется. Бабушка, наверно, уже хинкал сварила…

— Ну, ступай к бабушке, — разозлился я. У меня самого все в животе подвело от голода, а она — о хинкале.

— Я боюсь одна идти.

— Тогда молчи. — А сам подумал: как бы бабушка не сказала Серажутдину, если он придет в сторожку, что в лесу появился какой-то шпион. Тогда он сразу все поймет и может даже убить бабушку. Но об этом я не сказал Хаже.

— Ой, — вскрикнула Хажа. — Руки устали держаться, не могу больше.

Пришлось спуститься вниз отдохнуть.

— Все-таки ты зря бинокль взял. Может, пока мы дома были, шпион уже приходил в пещеру и заметил, что там кто-то был.

— Если бы я бинокль не взял, мы бы и не знали сейчас ничего. — А сам подумал: «Может, и в самом деле лучше положить бинокль? Вряд ли шпион уже приходил. Тогда он придет и будет спокойно себе сидеть в пещере. За это время приедут из райцентра и его поймают. А если он теперь вот придет и уйдет, куда мы за ним пойдем? Да и стемнеет скоро. Как же быть? Пожалуй, лучше всего положить бинокль обратно. И скорее, пока не поздно».

— Бежим в пещеру! — шепнул я Хаже.

— Зачем?

— Надо положить бинокль.

— Ой, Султан. А вдруг он придет, когда мы класть будем.

— Я пойду один. А ты будешь сидеть в кустах и наблюдать кругом. Если кто появится, сразу свистнешь, и я убегу.

Хаже понравилось мое предложение, но, когда мы уже почти подошли к пещере, она заявила:

— Давай пойдем вместо в пещеру, положим и убежим, а то я боюсь здесь одна стоять. — Что с ней поделаешь. Идем, никого вроде не видно.

Стало уже темнеть. Я вошел в пещеру, за мной — Хажа. Смотрим — где же ящик? Он ведь почти у самого входа стоял?

— Может, он дальше? — говорит Хажа. В темноте я лишь слышу ее голос.

— Нет, он точно тут был, — шарю я руками. И вдруг совсем рядом слышу тяжелые шаги. — Хажа! — кричу я, но в этот момент что-то тяжелое стукнуло меня по голове, и я упал.

— Султан! — словно сквозь сон слышу я голос Хажи. Она плачет и трясет меня за плечи. — Султан! Вставай скорей! Нас закрыли.

— Что? — не понимаю я. — Что закрыли? — Я стараюсь поднять голову, но она словно свинцом налита.

— Вход в пещеру завалили!

Глаза уже привыкли к темноте. Сквозь щели заваленного камнем входа сочился слабый свет. Я пополз к входу, ощупал его руками: всюду неподвижный камень.

— Они тот камень–навес взорвали и завалили вход, — плача, сказала Хажа. — Что теперь нам делать?

— Тихо! — шепнул я. Хоть в голове у меня все еще гудело, я отчетливо услышал разговор у входа в пещеру. Приложил ухо к щели. Голос Серажутдина я узнал сразу. Вторым, наверно, был Чупан, но его голос узнать было нелегко.

— Лучше дождаться, когда стемнеет. Да и отдохнуть надо. До утра горы перевалим, — говорил Серажутдин. — По разным дорогам пойдем. Вместе нельзя. Сюда я шел с одним. Так нас заметили. Едва открутился.

— С кем шел?

— Да из местных бывших. Кажется, только притворялся нашим. Сомнение меня взяло, в ущелье его прикончил. Да и ты хорош. Чуть не выдал меня при первой встрече: «Назир, Назир», — передразнил он Чупана.