В теснинах гор

Днем в ауле только и разговоров было, что о ночном происшествии. Говорили разное. Одни уверяли, что ночью, мол, какие‑то двое мюридов пытались залезть в дом вдовы Маседо, а в это время партизаны украли их пулемет и увезли в крепость, другие утверждали, что мюриды имама гак не поступают, что в дом к Маседо лезли переодетые красные, а мюриды, мол, хотели их прогнать. Чего только не говорили. Хвалили храбрую Маседо, которая, не испугавшись ночных пришельцев, разбив кувшин об голову одного мюрида, с кинжалом бросилась на другого.

Абдулатип и Шамсулвара посмеивались над этими хабарами. Как только отряд Гусейна выехал из аула, мальчишки, не теряя времени, отправились на кладбище. Понадежнее спрятав пулемет, они пошли домой к Абдулатипу.

— Где тебя носит? Всю ночь дожидалась, не сплю, — набросилась на него Издаг. «Знаю как ты меня ждала», — подумал про себя Абдулатип.

— Мы у Шамсулвары ночевали. Отец не вернулся?

— Не вернулся. Как бы имам не арестовал его из‑за этого большевика. Вот и брат мой то же говорил.

Из кухни донесся вкусный запах жарившихся чуду с творогом. Шамсулвара взглянул на Абдулатипа: мальчишки здорово проголодались.

— Ничего я не готовила. Когда отца дома нет, и огонь зажигать не хочется, — соврала Издаг.

Она пошла на кухню и вынесла сухой холодный чурек, который уже четвертый день валялся в тарелке.

— Нате вот. Больше ничего нет, — резко сказала она, поджав губы. Абдулатип понял, что просить бесполезно. Ребята взяли хлеб и вышли. Во дворе к ним подбежал Горач: видно, тоже был голодный. Абдулатип сунул ему кусочек чурека. По улице бежали ребята, крича, что поймали красного партизана. Абдулатип с Шамсулварой тоже побежали к краю аула, к тополям, где стояли дозоры мюридов. Со стороны крепости скакали двое верховых. Один из них тянул за собой длинную веревку. Абдулатип не сразу понял, что к ней был привязан человек. Руки у партизана были связаны сзади, мюрид держал веревку, заставляя партизана бежать наравне с конями. Одежда на партизане была порвана, лицо в кровоподтеках. Он бежал босиком: сапоги его мюрид привязал к седлу.

— Прочь с дороги! — крикнул на ребят мюрид, скакавший впереди. Мальчишки расступились, с жалостью глядя на партизана. Абдулатип протиснулся вперед и вскрикнул: в партизане он узнал Сааду, тот взглянул в его сторону, и на его запекшихся губах мелькнула улыбка.

Он подмигнул Абдулатипу: смотри, мол, не выдавай меня. Но мюрид обратил внимание на крик мальчика, хотя и не успел заметить, кто кричал.

— Кто из вас знает этого человека? — спросил он.

Все молчали.

— Да он не из этого аула, кто его может здесь знать, — сказал ехавший позади мюрид, — Поехали. А вы расходитесь, — крикнул он в толпу. — А вот будем вешать эту свинью, всех позовем смотреть, — и мюриды направились к сараю Дарбиша, который был превращен в тюрьму.

Абдулатип подмигнул Шамсулваре. Приятели пошли вслед за мюридами. Открыв дверь сарая, они втолкнули Сааду туда. Потом закрыли дверь на тяжелый засов и защелкнули замок.

— Ты стой здесь, — сказал старший мюрид своему напарнику, — а я коней отведу. Да смотри в оба!

Мальчишки, толкавшиеся у дверей, стали расходиться — какой интерес смотреть на закрытые двери.

— Отсюда никуда, — шепнул Абдулатип Шамсулваре. — Может, сможем его спасти.

— Кого? Партизана? — удивился Шамсулвара.

— Да. Я его знаю. Это Сааду из крепости.

— Эй, мелюзга! — крикнул мюрид, стоявший в карауле у дверей сарая. — Кто достанет мне табаку?

— Я достану, — вскочил Абдулатип. — А что вы за него дадите?

— Дам что‑нибудь. Может, свисток смастерю из тополя. Иди, иди, не сомневайся. Да покрепче табак тащи. «Даром ничего пе дадут, сволочи», — ругался про себя мюрид.

— Ты здесь меня жди, я сейчас вернусь, — шепнул Абдулатип Шамсулваре. И действительно, вскоре вернулся с табаком.

— А ты шустрый, — похвалил Абдулатипа мюрид. — Чей же такой будешь?

— Здешний, — неопределенно ответил Абдулатип, — Вы мне свисток обещали сделать.

— Иди‑ка, паренек, принеси мне сначала огоньку, — сказал мюрид, скручивая цигарку.

— Сейчас. — Абдулатип подозвал к себе Шамсулвару.

— Я его отвлеку, а ты беги на ту сторону сарая. На крышу взберешься, а оттуда на сеновал спустишься, он как раз над сараем. Там, на сеновале, дырка есть, доской прикрыта. Я знаю: раньше Дарбиш через нее сено вниз бросал своим баранам. Ты эту доску найди и подними. А я мюрида отвлекать буду.

— Ну чего ты там застрял, — крикнул Абдулатипу мюрид. — Тащи огоньку!

— Сейчас, — крикнул Абдулатип и исчез, а Шамсулвара, боязливо оглядываясь по сторонам, направился к противоположной стороне сарая.

Перекидывая с одной ладони на другую горящий кизяк, прибежал Абдулатип.

— А ты молодец, — смеялся, глядя на него, мюрид. — Железные, что ли, у тебя руки?

— А он совсем и не горячий, попробуйте, — Абдулатип хотел положить горящий кизяк в руку мюриду.

— Ну, ну, — оттолкнул его мюрид. — Вот тут клади, — он подвинул камень. Наконец он прикурил от горящего кизяка и жадно затянулся.