В тихом омуте (СИ)

Тело бы успокоилось, и разум можно было бы привести в порядок, чтобы уже свежим вернуться в спальню с чашкой чая или горячего шоколада. Можно было бы спокойно улыбнуться, застав Джеймса уснувшим прямо поверх смятых простыней, бережно укутать юношу и уснуть рядом с ним, ни о чем не тревожась, а наутро проснуться вместе и вместе же направиться в институт.

Все могло бы быть так. Майкл знал себя, знал, на что способен. Он бы справился.

Если бы не позволил себе ни о чем не думать. Если бы его не накрыло волной чувств, которые он даже не пытался сдержать, так глупо доверившись словам наивного юноши, который сам не понимал, чем дразнит…

Он не виноват. Нет. Его Майкл не винил.

И не собирался винить, когда стоял на промозглой улице возле входа в учебный корпус.

Дождь уже прекратился, но лужи залили собой каждую неровную впадинку земли и каменистых дорожек, проходящих через голый внутренний двор университета.

Уже почти двадцать минут, как началась вторая пара, но Майкл просто махнул рукой на свой класс, сжимая в руке телефон, но не решаясь позвонить.

Не решаясь все это закончить, пусть даже и знал, что нужно.

Он же уже подготовился.

И вещи собраны.

Но минуты текли, а Джеймс так и не пришел.

Боль, растекшаяся в груди, была слишком сильной. Она словно растворяла всю энергию тела изнутри, выжигала все чувства, оставляя только пустую оболочку…

Надежда умирала в агонии.

Короткие гудки длились с полминуты, эхом отдаваясь в черепной коробке.

- Да?

- Привет, Стив. Это Майкл. Я хотел попросить тебя взять мой курс в театральном…

========== Эпилог ==========

3 месяца спустя.

- Он бы мог преподавать у нас драмкласс. Нет, не пойми меня неправильно, наша группа довольна профессором, но все же, это не экспериментальный театр и не актер, привыкший к камерным спектаклям, - Томас не замолкал уже битый час, и Джеймс слушал его вполуха, допивал свой кофе и смотрел на снующих в буфете проголодавшихся зрителей, обсуждающих первый акт спектакля.

- Угу, ты прав, - просто по инерции произнес Джеймс, а сам мысленно все еще был в зрительном зале.

Томас едва не убил его, когда узнал, что МакЭвой взял худшие билеты в последнем ряду с краю, но ничего не мог возразить на «больше мест не было». Вранье, конечно, но Джеймс теперь умел врать гораздо лучше, чем раньше. Все же, ведущий студент в своем потоке, а учится он на профессионального лжеца. Вот Томас и не заметил, когда в их разговоре появилась заготовленная фальшивая вставка.

Билеты еще были, но Джеймс не желал сидеть близко, боясь, что Майкл его увидит со сцены.

Ему не хватило смелости прийти на встречу три месяца назад, но этого времени хватило, чтобы осмелиться прийти на его спектакль.

Он был… странный.

Фассбендер играл демона, на сцене был полуобнаженным и замотанным черной шелковистой тканью, непонятной одеждой, на которой так маняще играли отблески света.

Грим и другая прическа. Другой голос и незнакомые слова. И ни минуты сомнения в его игре.

Джеймс нервничал, затаив дыхание, следил за Майклом, вновь вспоминая его прикосновения и раскаянный тон, полный боли… Так похожий на этот страдальческий рык неприкаянного демона со сцены.

Хотелось подойти ближе, сказать: «Прости, я обо всем подумал…».

Или предложить кофе.

Перцовый баллончик лежит в небольшой сумке, да и сам Джеймс был уверен, что сможет дать отпор. Он слишком много об этом думал, чувствуя, как странная пустота разрастается внутри его души, нашептывая «А что если, а что если, а что если…»

И именно этот тихий, сводящий с ума голосок заставил пойти сейчас в театр.

И именно поэтому Джеймс ускользнул от Томаса, оставив свою чашку на столике.

***

До начала второго акта оставалось не более пятнадцати минут, когда в гримерку к Майклу вошел официант из буфета.

- Простите, мистер Фассбендер, - робко сказал юноша, глядя, как мужчина в полном рабочем гриме пытается сам подкрасить черную полосу, которая, подобно маске, перекрывала его лицо, подправлял чуть смывшуюся от пота краску.

- Что-то случилось? – не оборачиваясь, спросил актер, прокручивая в голове будущие сцены спектакля и повторяя текст.

- Меня попросили вам передать. Какой-то юноша. Он очень настойчиво просил, - словно оправдывался парень и положил салфетку на стол актера, сам скрылся за дверью.

Майкл не спешил читать записку, сначала закончил с гримом и только потом взял помятую бумажку.

Сердце резко забилось быстрее, и земля пошатнулась под ногами.

Салфетка выпала из ослабших пальцев и упала на пол, еще до того, как за Майклом захлопнулась входная дверь гримерки, и в ярком свете комнатки можно было прочитать наспех написанное : «Жду тебя у служебного выхода.

Прости, что так долго…

Джеймс»

***

Ветер все еще был холодным, но куртка надежно держала тепло, не позволяя телу продрогнуть.

Хотя, Джеймс и без того чувствовал, как у него дрожат руки.

Хотелось закурить, но сигарет с собой не было.

Оставалось просто стоять на проходной площадке, где обычно после спектаклей фанатки и поклонники встречали актеров и актрис, пытаясь заполучить фото и автограф.