В тихом омуте (СИ)

Увидеть этого маленького чертенка в рясе, да еще в образе человека, испытывающего непреодолимое влечение к цыганке…

Майкл хотел это увидеть.

Ему было глубоко плевать на остальных актеров и на то, что этот спектакль идет в зачет для Джеймса. Просто важный экзамен.

Он просто обязан увидеть Джеймса именно таким. Порочным и невинным одновременно.

Просто посмотрит хотя бы начало его выступления, а затем уедет до окончания, чтобы не поддаваться искушению встретить его после спектакля.

Но спокойно дышать уже трудно.

Майкл вошел в темный зал последним и сел на крайнее свободное место, успев к самому началу спектакля.

Все актеры - еще совсем молодые студенты и студентки, явно старавшиеся угодить преподавателям, занимавшим первые ряды, что не особо-то шло на пользу спектаклю. Но Фассбендер и не для этого сюда пришел, так что просто терпеливо ждал, почти не слушая реплик и не вдумываясь в происходящее, хоть он и пытался это делать. Старался сосредоточиться хоть на одном актере, но мысли быстро срывались на Джеймса, который, должно быть, сейчас волнуется, стоя за кулисами уже полностью готовый к выходу.

Такой юный и напряженный, будто струна.

К нему тянет прикоснуться, и сегодня не будет монитора, который бы служил преградой…

Нельзя.

Приходилось все чаще себе это напоминать. Нельзя так думать о мальчишке. Но сколько бы Майкл ни запрещал себе это, мысли находили путь прорваться в его сознание.

Когда Джеймс вышел на сцену, все остальные актеры просто исчезли.

Майкл видел только юношу, слышал только его, впитывал каждое слово, наполняясь его голосом, и даже не замечал, что вцепился в подлокотники кресла до дрожи в руках.

В жизни он был еще невероятнее, чем на экране монитора.

И почему-то именно сейчас в голове звучал его лукавый голос «А что ты хочешь попросить?»

Что?

То, что он наверняка откажется делать, и то, чего никогда не делал прежде. То, что могло бы его напугать или вызвать отвращение, и даже то, что он мог бы сделать, если бы решился.

Слишком многое…

Нельзя даже начинать.

Не с юношей, который даже догола на камеру отказывается раздеваться.

Это чертово предупреждение. Обычно его достаточно, чтобы пройти мимо… Но не мимо Джеймса, смотрящего с монитора своими огромными голубыми глазами.

А теперь эти мысли, подобно чуме, захватили все сознание, словно сдетонировали от вида такого живого и реального Джеймса, бесподобно играющего свою роль на сцене.

Жаркий вздох - и перед глазами уже нет даже сцены.

Нет, Джеймс должен быть в той широкой постели.

Выгибаться под телом Майкла и стонать своим раскрасневшимся ярким ртом. Он должен дрожать от возбуждения, насыщая Майкла этим ощущением…

Он едва слышно скрипнул зубами, и, заставив себя встать с места, как можно тише вышел из зала, быстрым шагом направившись в сторону мужского туалета.

Здесь было светло и тихо, но Джеймс, стоящий на сцене, теперь был будто выжжен на обратной стороне сетчатки.

Нельзя. Нельзя. Нельзя было позволять себе приблизиться к нему настолько…

Фассбендер дышал глубоко, почти спокойно, уже зная, что сорвался.

И к чертям летят несколько месяцев самоконтроля, так же, как и уверенность, что он сможет держаться на расстоянии… Нет.

Нельзя было…

Он торопливо запер кабинку туалета, расстегнул ремень своих брюк, и, чувствуя, как горячая кровь пульсирует в твердом члене, приспустил мешающее белье. Он принялся быстро двигать рукой и мог видеть перед собой словно настоящего Джеймса с развратно задранной черной рясой, под которой больше не было никакой одежды. Нет, только грубая черная ткань и его нежное обнаженное тело, которое Майкл вжимал в стену, придерживая под коленом его стройную ногу, чтобы легче было входить в его узкое тело и резко двигаться в нем, выбивая из груди юноши сладкие стоны…

Сперма тепло стекала по пальцам, но член все еще оставался чертовски твердым, а образ не покидал разгоряченное сознание. Но Майкл заставил себя обойтись и этим, вытер ладонь туалетной бумагой, ногой ударив по рычажку спуска воды, поправил растрепавшиеся волосы и застегнул брюки.

Нужно выйти отсюда. Заставить себя сесть в машину и уехать…

Да. И вечером, как ни в чем не бывало, снова встретиться с Джеймсом и спросить, как прошел его спектакль.

Просто поговорить с ним…

Только поговорить.

========== Глава 2 ==========

Конец семестра. Сессия.

История театра казалась Джеймсу самым скучным из предметов, но после того, как он успешно сдал «сцену», все казалось глупой ерундой.

Он наконец-то смог справиться с собой. От этого было тепло на душе, и он чувствовал себя обновленным и уверенным в себе. И не важно, что он все еще волновался на сцене, ведь это уже удавалось скрыть, и никто не знал: его сердце колотилось в груди так быстро и громко, что он не слышал, что говорят остальные актеры. Но он уже знал, как избавиться и от этого страха. Нужно только окончательно выйти из своей зоны комфорта… Преодолеть себя и избавиться от последних, самых глубоких ростков страха, которые все еще терзали его на сцене.

И у него будет достаточно времени на это.