В тихом семейном омуте

Ну да, не может он про Маргошу плохое думать. Не может свое чувство вины преодолеть. Да и она на его месте не смогла бы, наверное… Тоже бы выработала в себе защитную реакцию и в мыслях бы не позволила обвинить человека, который тебе жизнь спас! Это ведь действительно трудно, наверное… И Влада можно понять. И даже нужно. Он же ей муж любимый, родной человек…

Еще и снова есть захотелось, как назло. Зря от ужина в постель отказалась. Ничего теперь не поделаешь, надо вставать, выходить на кухню… Влад, наверное, там ужинает в одиночестве. И телевизор включил, футбол смотрит…

Откинула одеяло, поднялась с кровати и, как была, в пижаме, вышла на кухню, уселась напротив Влада за стол, произнесла с виноватым смешком:

– И чего это я на тебя наехала, ты не знаешь?

Он обрадовался, улыбнулся, протянул руку, растрепал ее волосы на затылке. И произнес тихо:

– Да наезжай сколько хочешь… Я разрешаю. Тебе все можно сегодня. Можешь даже меня побить, только не сильно. И чтобы не кулаком в глаз… Мне завтра еще на работу идти, как я пойду с фингалом-то?

– Нет, бить я тебя не буду. Мне некогда. Я есть хочу. Руки будут заняты. А что там у нас вкусненькое с посиделок осталось?

– Да вон, целый холодильник… А хочешь, пельмешки сварю?

– Нет! Не надо мне пельмешек! – быстро отказалась она, и Влад кивнул понимающе, даже немного испуганно.

– А рыбку вкусную будешь?

– Вот рыбку давай… И маслинки… И тарталетки с икрой… Ой, а знаешь, чего я еще хочу? Жареную перепелку! Помнишь, мы в кафе на набережной ели? Давай завтра вечером в это кафе сходим, а?

– Сходим, обязательно сходим, только не завтра! – виновато глянул на нее Влад. – Завтра я никак не могу, Таечка. Я завтра должен к Елене Борисовне ехать обязательно. Никак не могу…

– А кто это – Елена Борисовна?

– Это мать Тани. Она погибла в этот день… Ну, ты же знаешь эту историю…

– Погоди, погоди… Значит, Таня погибла сразу после пятнадцатого февраля? Буквально через день, что ли?

– Ну да… А почему ты спрашиваешь? То есть… С таким ужасом спрашиваешь? И с таким акцентом на эту дату?

– Нет-нет… Тебе показалось, нет никакого акцента. Я просто спросила, и все. Значит, завтра день памяти Тани… Понятно…

– Да, Таечка. И я не могу не поехать. Я и на кладбище обещал Елену Борисовну отвезти…

– А можно, я с тобой, Влад?

– Нет, нельзя, Таечка.

– Но почему?..

– Потому. Нечего тебе там делать. Да и Елене Борисовне с тобой знакомиться ни к чему… Она дама эмоциональная, мало ли, как на тебя может прореагировать. И тебе тоже грустные эмоции ни к чему! А в воскресенье мы с тобой обязательно в то кафе выберемся, я тебе обещаю! И закажем себе жареных перепелок! Договорились?

– Да, конечно… Конечно, выберемся, обязательно… – задумчиво кивнула Тая и добавила тихо, едва слышно, будто сама с собой говорила: – Значит, Таня погибла сразу после пятнадцатого февраля… Надо же, как…

– И что? – вдруг резко переспросил Влад, так, что она вздрогнула от неожиданности. – Что ты этим все же хочешь сказать, а? Почему тебя опять на этом так зациклило, Таечка?

– Да ничего меня не зациклило! Прекрати!

– Нет уж, это ты прекрати, милая! Ну сколько же можно – об одном и том же? Неужели не понятно, что это просто совпало все так трагически? За рулем был пьяный водитель, ему было все равно, когда сесть пьяным за руль, до пятнадцатого февраля или после пятнадцатого февраля! Неужели тебе это не понятно, скажи?

– А откуда ты знаешь, что водитель был пьяный? Его же не нашли, ведь так?

– Ну да, не нашли… Но я просто логически рассуждаю… Если сбил женщину, которая переходила дорогу на зеленый сигнал светофора… Да еще и беременную женщину… Такое можно сотворить лишь в состоянии сильного алкогольного опьянения, ведь так?

– Ну да, ну да… У тебя жену убили, а ты сидишь тут, рассуждаешь логически… Молодец, что еще скажешь!

Влад застонал, схватил голову в ладони, качнулся болезненно из стороны в сторону. Потом поднял на нее глаза, хотел что-то сказать… И не стал. Молча поднялся со стула, шагнул к выходу из кухни.

И ей тоже есть расхотелось. Посидела немного в одиночестве, ушла в спальню, снова забралась под одеяло. Почувствовала вдруг, как сильно устала… И после долгого дня, и после разговора этого…

Когда совсем уже засыпала, в спальню тихо зашел Влад. Лег рядом, поправил на ней одеяло, прошептал на ухо вкрадчиво:

– Прости меня, Таечка, пожалуйста… Прости, я был не прав. Тебе нельзя сейчас нервничать, а я… Веду себя как свинья… И прошу тебя, не придумывай сама для себя никаких страхов! Все будет хорошо, не надо ничего бояться, я рядом… Я никому тебя в обиду не дам…

Она промычала в ответ что-то нечленораздельное, перевернулась на другой бок и тут же провалилась в сон.

А среди ночи вдруг проснулась, будто кто-то подошел и толкнул в плечо. И первая мысль в голове пробежала – не зря ведь проснулась… Надо сделать что-то важное, что-то необходимое на данный момент…

Но что? Ах да… Кажется, она знает, что надо сделать…