В тихом семейном омуте

– Ну конечно! Вот мама наиграется до конца в это «не пойду» и позовет отца обратно. Пусть наиграется вдоволь, ей надо. И отец пусть помучается теперь… Ему тоже надо. А ты не вмешивайся, сиди в сторонке и смотри. Или лучше своей личной жизнью займись… Пора уже. Вон, хотя бы с Юльки пример возьми… Ты в курсе, надеюсь, что мы Юльке свадьбу играем в июле? Тебе придется одной отдуваться, как подружке невесты. Я уже буду совсем для этого дела не годна, на девятом-то месяце…

Она и не знала тогда, что на свадьбу к Юльке они с Владом и вовсе не попадут. Не до того им было, они в тот день доченьку рожали, Настеньку. Влад на родах тоже присутствовал, от волнения и переживаний чуть в обморок не упал. Ей еще и уговаривать его пришлось, чтобы не суетился, держал себя в руках. Даже врачиха, которая роды принимала, рассердилась в конце концов и проговорила сердито:

– Уйдите с моих глаз, папаша, не мельтешите! Чего вы нервный такой, ей-богу? Ладно бы мальчишка был, а то ведь взрослый мужик, солидный… Ничего с вашей женой не случится, родит как миленькая!

Счастье по имени Настенька появилось на свет крепеньким и здоровеньким. И жизнь потекла в том режиме, который им диктовало это счастье. Очень быстро потекла, как бежит чистый и звонкий ручей – смотри на него да радуйся.

Так и осень прошла, и зима наступила. Новый год встретили дома, в компании Нины Аркадьевны да беременной Юльки с Виталиком. Улька встречала Новый год с родителями, окончательно примирившимися.

А потом начал приближаться господин февраль – неумолимо… Тая боялась его приближения, но молчала. Приглядывалась к Владу осторожно. Потом все же осмелилась спросить – как, мол, насчет того самого дня – пятнадцатого февраля… Марго ведь будет ждать, что ты ее позовешь…

Конечно, зря спросила. Потому что он посмотрел так, будто она дикую глупость сморозила. И проговорил очень твердо:

– Нет, Таечка, все. Нет больше пятнадцатого февраля. Хотя такой день по календарю есть, конечно… Просто день, слышишь? И не будем больше об этом говорить. Никогда. И вспоминать больше не будем. Пятнадцатое февраля отменяется навсегда…

* * *

Но день все же наступил. Хоть и обычный, календарный. В этот год он выпал на понедельник, и Тая подумала – хорошо… Путь будет понедельник. Влад целый день на работе будет занят и даже не вспомнит об этом дне… Может быть, не вспомнит. Хотя это вряд ли…

Утром он, как обычно, ушел из дома, стараясь не разбудить их с Настенькой. Но она не спала, слушала, как он тихо передвигается по квартире. Почему-то чувствовала в душе тревогу. Хотя и понятно – почему…

Утро прошло в обычных заботах. Проснулась Настенька, припала жадно к ее груди, но особо не разгулялась, снова заснула. Только занялась домашними делами, как услышала, что в прихожей хлопнула дверь. Выглянула туда, спросила испуганно:

– Ты чего вернулся, Влад? Забыл что-нибудь?

– Нет, не забыл… Что-то плохо мне, Таечка. Сам не понимаю, что такое со мной… Заболел, наверное.

Влад медленно снял пальто, прошел в спальню, лег ничком на кровать. Тая села рядом, спросила тихо:

– Что у тебя болит, скажи?

– Да говорю ж, не знаю… Просто мне плохо, и все. То жар, то жуткий холод внутри гуляет… И сердце сжимается так, будто вот-вот остановится.

– Давай, я неотложку вызову? Вдруг это сердечный приступ?

– Нет, не надо… Сердце ведь не болит, оно… Будто с ума сходит. Будто чувствует что-то… Ты иди, Таечка, занимайся своими делами. Я хочу один побыть. Извини.

Она молча встала, вышла из спальни. Почувствовала вдруг, что тревога Влада передалась и ей – ужасно неуютно на душе стало. И сердце будто дрожит. И дышать трудно. И такое чувство… Будто и впрямь случиться что-то должно. Ужасное что-то. Которое нельзя предотвратить…

Да и все пошло из рук вон плохо. Как по заказу. Настенька проснулась и вдруг раскапризничалась ни с того ни с сего. Створка окна сама по себе открылась, и в комнату влетел холодный и влажный февральский ветер, всплеснул тонкой тюлевой тканью. Бросилась закрывать окно и вдруг услышала звон за спиной… Обернулась и увидела – ваза разбилась. Как так-то? Ветром ее, что ли, снесло?

Подхватила хнычущую Настеньку на руки, снова подошла к окну, приговаривая ей тихо на ухо:

– Не надо плакать, что ты… Вон, смотри, собачка по улице бежит… А вон птичка на ветку села, сейчас еще к ней птички прилетят…

Обычно созерцание «собачек» и «птичек» Настеньку успокаивало. Вот и сейчас глазки-бусинки стали глядеть в окно сосредоточенно, личико расправилось, щечки от слез высохли.

Продолжая лепетать про собачек и птичек, Тая прислушалась… В спальне было тихо. Может, Влад уснул? Хорошо бы уснул, да…

Только подумала об этом, как снова вдруг ощутила за спиной холодный ветер. Даже обернулась испуганно – что это? Ведь окно закрыто уже…

Потом поняла – это не тот ветер. Не с улицы. Это ветер тревоги, который сейчас хозяйничает во всем доме. И вдруг странная мысль взорвалась в голове – это же Марго… Это она сейчас здесь, рядом с Владом. Она ждет, что он ей позвонит и позовет отмечать этот день, как обычно… Как это было всегда.

А он не звонит. Не звонит!