В тишине, перед громом

— Пролил кровь левой руки за правое дело, — патетически отвечал Славин, с преувеличенным интересом следя за тем, как слои широкого бинта пеленают его предплечье.

— А если серьезно? Доложи подробности.

— Что ж подробности. Главное — могло быть хуже. — Славин очень старался не выходить из обыденного тона. — Ушел я вместе с Верманами. Проводили мы их с Раей. Получил приглашение как-нибудь заглянуть. Потом проводил Раю. Иду обратно по Крестьянской. Темно. И вдруг прямо спиной чувствую: сзади кто-то есть. Оборачиваюсь. И этот кто-то с ходу кидается на меня. С ножом. Как я отскочил, сам не знаю. Но он по руке все-таки задел. А я его ногой в зад. Он мордой в стенку. Нож выронил. Сам упал. Тут я вижу: еще двое маячат. Я за пистолет. Их сразу словно смыло. А тот, первый, снова вскочил, нож нашаривает. Я ему: ложись, стреляю. Он глянул, видит — не шучу. Лег.

— Где он?

— Я его на Католическую свел. — Славин встал и полюбовался своей рукой. — Там разбирается дежурный. Я не стал дожидаться. — Славин наконец посмотрел на меня. — Вам не кажется, Алексей Алексеич…

— Кажется. — Я сел на кровать. — Кирилл, дай закурить.

Кирилл неодобрительно посмотрел на меня и протянул пачку папирос.

— Я тоже об этом подумал. Вроде: не ходи, куда не надо, не води, кого не надо.

— Н-да… Ладно, утром узнаем. Вроде солидный аргумент против Георгия Карловича и всей его компании…

Гора Арарат

Как ни странно, я уснул сразу и так крепко, что утром настойчивый звон будильника проникал в сознание медленно, натужно, прорываясь сквозь плотные слои сновидений. Наконец я очнулся. Будильник продолжал трезвонить. И тут, словно от детонации, резко задребезжал телефон.

— Долго спишь, дорогой, — дружески проворчал в трубку баритон Захаряна. — Поздно ложишься, да? Заходи, пожалуйста. Дело есть. Даже не одно дело — два сразу.

— У меня тоже есть к тебе дело.

…Начальник горотдела сидел в своем кабинете в форме — в белой гимнастерке и летних бриджах.

— Прямо с поезда, — объяснил он. — В Одессе был. Может, дорогой, хочешь со своего дела начинать?

— Давай начну.

Я посвятил Захаряна в обстоятельства нашего вчерашнего визита к мадам Курнатовой-Боржик, который закончился нападением на Славина. Захарян поморщился.

— Скажи, пожалуйста, какая неприятность. А мне еще ничего, понимаешь, не доложили. Безобразие! — Он позвонил, спросил вошедшего дежурного: — Почему не докладываете, что ночью товарищ Славин доставил террориста? Что значит «не успели»? Обязаны в первую секунду доложить! Нет меня — под землей найти! Предупреждаю! Кто занимается этим террористом? Свидерский? Давайте сюда Свидерского.

Дежурный выскочил за дверь, как ошпаренный.

— Наверное, и правда, вы со Славиным в осиное гнездо угодили. — Захарян задумчиво побарабанил длинными тонкими пальцами по столу.

— Разрешите, товарищ начальник?

В дверях стоял кряжистый, невысокий Денис Свидерский.

— Садись, — приказал Захарян. — Докладывай. Кто такой этот террорист? Что говорит?

— Очень волнуется, товарищ начальник. Фамилию свою назвал — Михаил Алексеенко. Адрес указал. Сообщников пока не выдает. Говорит, просто попугать ножиком хотел. Мол, по пьяной лавочке.

Мы с Захаряном переглянулись.

— Прием старый, как гора Арарат, — засмеялся Захарян. — Называется «запасная легенда». Попался — будет теперь себя блатным изображать. Как, Каротин, может, посмотрим на него, а?

— Что ж, давай посмотрим. Только я в соседнюю комнату выйду. Из-за двери погляжу.

Спустя десять минут в сопровождении Дениса и двух конвойных в кабинет вошел вертлявый малый в вышитой украинской рубашке со шнурочком у ворота, со щегольской челочкой, закрывающей лоб до самых бровей, и остановился посреди комнаты, переминаясь с ноги на ногу.

— Ай-яй-яй, товарищ Свидерский, — укоризненно сказал Захарян, подымаясь из-за стола. — Не знал я, что ты такой боязливый — двух бойцов прихватил! Скажи, пожалуйста, какого страшного преступника привел. Что он такое натворил? Подумаешь, немножко ножиком поиграл. У нас на Кавказе вот такие мальчишки, — он показал рукой на вершок от пола, — кинжалами играют, и никто не пугается. Можете быть свободны, товарищи бойцы. — Конвойные, четко повернувшись «кругом», вышли, прогрохотав сапогами. — Так, значит, твоя фамилия Алексеенко? Ну, садись, Алексеенко. Курить будешь?

— Я некурящий, — отвечал малый.

— Ты видишь, товарищ Свидерский? Он даже некурящий! Может, и непьющий?

— Нет, отчего же…

— Но выпиваешь только в хорошей компании? И вчера ночью ты тоже, конечно, выпил в хорошей компании, правильно?

— Нет, вчера я один выпил. Без компании. Так уж получилось. Потому и переложил за воротник. С пьяных глаз и за ножик схватился, пропади он пропадом…

— Подумать только! — Захарян досадливо поцокал языком. — Подумать только, мало у нас важных дел, так, понимаешь, обязательно нам надо еще с этим невинным младенцем возиться! Ну, почему, спрашивается, его к нам привели, этого некурящего и непьющего Алексеенко, а? Почему его, понимаешь, не отвели в отделение милиции?

— Вот и я говорю, — обрадовался Алексеенко, — почему он меня в Гепеу приволок?