В тишине

Возопив как безумный, Янто кинулся на него, нажимая пальцами на кнопку портативной клетки. Мощь его крика угасала в воздухе вокруг пришельца и, после глубокого вздоха рука Янто схватила существо за руку. Крик умер в момент контакта и того, что он принес: холод, поразивший все его собственные системы и мгновенное опустошение мозга. Мир опустел. Мир умер. С последней крохой мысли он разжал леденеющие пальцы.

Пришелец отпихнул его, так как он был уже не более чем раздражающей букашкой, развернул и толкнул на рояль. Голова Янто сильно ударилась об острый деревянный угол, он с безысходностью смотрел, как портативная клетка скатилась в дальний угол церкви, раскрылась, но кроме пустого воздуха, в ней ничего не было. Кровь стекала в глаза, и он был рад теплу. В голове стучала черная боль, и только он начал проваливаться в обморок, как услышал крик Дрю Пауэлла.

Джек ворвался сквозь двойные двери, не думая останавливаться, пока глаза изучают картину. Поломанные осколки стекла покрыли скамьи и скрипели под ботинками. Позади алтаря и рояля пустая портативная тюрьма образовала цилиндр голубого свечения. Джек даже не взглянул в нее, чтобы понять, что она пуста.

Дрю Пауэлл лежал на полу, над ним нагнулся пришелец. Голова существа была откинута в смехотворном подражании воплю, рот открыт в молчаливом крике, выливая из себя в церковь черную пустоту. К шее Пауэлла с обрезанными связками протянулись руки пришельца, представляющие собой не что иное как черные клинки, врезавшиеся, словно скальпель, в горло певца.

— Нет! — доставая пистолет из кобуры, Джек выстрелил в спину пришельца, прежде чем подбежать. Дрю Пауэлл не умрет. Не тогда, когда они были так близко, будь оно проклято. Отскочив из-за выстрела, пришелец обернулся, гневно и разочарованно смотря двумя красными лазерами черных глаз на Джека. Через долю секунды он был на ногах — выстрел, казалось, не нанес серьезной травмы.

Легкие Джека обжег холод, когда он потянулся схватить существо, но стал вдруг невероятно медлительным. Пришелец на глазах распадался, превращаясь в тень и поднимаясь вверх к разбитому окну. Он ушел, лишь еле заметной сыростью напоминая Джеку о своем присутствии. Задыхаясь, Джек встал на место, где ранее стоял пришелец, его заполнила слепая ярость.

— Черт! — отозвался позади него Катлер. — Я за ним!

— Бессмысленно. Звоните в «скорую». — Падая на колени, Джек рассматривал булькающий беспорядок горла Дрю. Порез тянулся от подбородка к адамову яблоку, из раны медленно вытекала вязкая кровь. Порез был плохим и только Бог знал насколько глубоким, но что знал Джек, так этот то, что будь задета артерия, они бы все утопали в крови. Возможно, был шанс. Шепча проклятия, он давился собственным разочарованием и злобой. Аккуратно подняв мужчину, он помог ему дышать без опасности захлебнуться собственной кровью и провел рукой по лбу.

— Все хорошо. С тобой все будет хорошо. — Заметив жемчужины холодного пота на пепельного цвета лице мужчины, он надеялся, что не врет. — Эй, крепись, слышишь? Помощь едет. — Словно в поддержку его слов где-то вдалеке завыла сирена.

За его спиной застонал Янто.

— Гвен! — крикнул Джек через плечо. — Янто в порядке?

— У него отвратительная рана, но думаю, жить будет.

Повисла долгая пауза.

— Что мы теперь будем делать, Джек? — ее голос был мягок и тих. Чувствуя, как теплая кровь раненого мужчины покрывает его руку, он был рад, что при ответе не приходится смотреть ей в лицо.

— Я не знаю, Гвен. Просто не знаю.

Глава девятнадцатая

Больница гудела голосами с того момента как они приехали.

Гвен казалось, что в каждом уголке больницы играет свой собственный оркестр. Когда она посещала свидетелей убийства Ричарда Гринвуда, в больнице были слышны лишь жужжание света, тихий шорох обуви и юбок передвигающихся по больничным отделениям как призраки медсестер, останавливающихся лишь чтобы улыбнуться, померить температуру и повесить историю болезни на место. Пациенты читали книги и журналы или тихо делились с посетителями планами, намеченными на период после выписки. Большую часть времени слышалось ровное дыхание спящих, пока восстанавливались их переломанные кости и травмированные органы. Мир и покой царили в месте, где выздоровление было почти аксиомой, а дни исчислялись приемом пищи и сном после просмотра дневных телешоу.