В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Замечательно и то, что сколь бы неуклюжей — или, наоборот, изобретательной — ни была направленная против Опперпута клевета, в поле ее резонанса «на равных» сходились противоположные полюса — советский и антисоветский (эмигрантский). Непримиримые противники обнаруживали равную степень заинтересованности в ней и равную степень недоверия к ее опровержению.

Какую роль сыграла в этой истории зарубежная русская пресса? Вынести однозначное заключение здесь невозможно: она прошла через широкий спектр интерпретаций, версий и оценок, от глухого замалчивания до самых фантастических искажений истины. При этом, однако, выдвигаемым версиям свойственен был налет гипотетичности, и они обрастали разного рода противоречащими ей «шумами». Существенным «искажающим» фактором — вне зависимости от достоверности или недостоверности сообщаемого — была информация, исходившая из официальных советских источников. Возможности многоканальности были искусно использованы советской пропагандой: по закулисным путям она широко прибегала в своих дезинформационных начинаниях к помощи самых различных общественных флангов в русском Зарубежье. Само по себе разнообразие подключаемых изданий создавало видимость убедительности и авторитетности поставляемых сведений. Но оттого было бы бессмысленным ставить вопрос так, как если бы одна сторона обладала всей суммой правды, монополией на правду, а другая собирала в себе всю мыслимую ложь. Невозможно сказать: ГПУ говорило правду, как невозможно сказать: ГПУ говорило неправду. Истина состоит в том, что ГПУ говорило и правду, и неправду, смешивая их в разных дозах в зависимости от тех или иных целей. Нои в восприятии получаемой информации противоположной стороной слишком значительное место занимала игра политических интересов, чтобы было возможным отделить правду от неправды.

Ни одна другая русская зарубежная газета не отвела столько места и не предложила такого разнообразного, множественного освещения истории с «Трестом», как Сегодня. Находясь в стороне от собственно эмигрантских споров и конфликтов, она, однако, оказалась в эпицентре информационой тайной войны вокруг ликвидации «Треста» и вокруг главного действующего лица этой истории. На страницах рижской газеты сошлись поступавшие с разных сторон версии происходившего. Но эта многоголосность освещения не только чередовалась с моментами осознанного блокирования информации, но и обернулась усилиями по предотвращению обнародования ее в других местах. Сегодня, таким образом, выступило инициатором и дебатов о «Тресте», и их приостановки.

Просачивание сведений о «Тресте» на страницы русской зарубежной прессы в 1927 году стало возможным исключительно благодаря бегству Опперпута и предпринятым им разоблачениям. Оп-перпут — и живой, и мертвый — явился главным катализатором разоблачения «легенды» ГПУ. Но сразу стало очевидным, что оно было обусловлено и регулировалось не одним этим фактором. Процесс оглашения информации о «Тресте» принял «флуктуирующий» характер и состоял из трех «вершин», трех главных этапов. Первый из них совпадаете пребыванием Опперпута в Финляндии и обозначен появлением известия о его бегстве, дезинформационным изображением его биографии в прессе и его опровержениями в Сегодня, за которыми последовало составление записок, предназначавшихся для печати, но не сумевших в нее пробиться. Как и лживые измышления об опперпутовском прошлом, эта невозможность публикации оказалсь результатом взаимодействия ряда причин, одной из которых был начавшийся боевой поход с его непредсказуемыми последствиями, в котором главная роль легла на плечи автора записок. Даже участие Опперпута в диверсии и гибель всех ее участников шлагбаума перед обнародованием опперпутовских показаний не подняли. Потребовались дополнительные стимулы, порожденные столкновением враждующих политических сил, и должен был грянуть политический кризис, выразившийся в поднятии вопросов о целесообразности различных форм вооруженной антисоветской борьбы и о роковой роли провокации в ней, — чтобы история «Треста» проникла на страницы печати, а с нею снова прозвучал голос Опперпута.

Именной указатель

Абрамов Ф. Ф. 182

Абызов Ю. И. 260

Атабеков Г. С. 218

Агранов Я. С. 23–26, 28, 50, 173

Адеркас А. Э. 234

Азеф Е. Ф. 69, 152–153, 159, 162, 167, 182,210–211,220, 231, 243–244, 246, 265, 296

Амфитеатров А. В. 204–205, 278, 281–282, 284

Андреев 180

Анненков Б. В. 255

Антонов В. 50, 58

Арапов П. С. 58, 68–69, 92, 122–124, 140, 171–172, 222, 232, 254, 291

Артамонов Ю. А. 49, 59, 103, 120, 122, 138, 146, 158, 284

Артифексов Л. А. 77

Артузов А. X. 9, 24, 50–51, 53–56, 60, 67,72, 137, 148, 173,308

Арцыбашев М. П. 118-119

Бадьян Я. И. 195

Бажанов Б. 177

Бакструб А. 284

Балицкий В. А. 145, 194

Балодис Я. 214

Барбович И. Г. 182

Барихновский Г. Ф. 107

Басов 42

Бастамов В. В. 172, 240, 309, 311

Бахметев Б. А. 40, 228–231

Бек Ю. 17, 27,44

Беленкин Б. И. 14, 16, 22, 34, 43, 50–52, 55, 181

Белоцветов Н. А. 89

Бем А. Л. 13

Бережанский Н. Г. 115, 185

Бирк А. 122, 148, 164, 174, 284–285, 287, 291,294, 298–299,310