В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Не все на Западе это доверие разделяли. В целом прием, оказанный Опперпуту, был прохладным и даже прямо враждебным. Финская разведка, первой допрашивавшая его, остерегалась делать выводы относительно достоверности или недостоверности его показаний, предоставив оценку их Кутепову, британской резидентуре и коллегам из Польши. Но офицеры польского Генштаба отнеслись к появлению Опперпута и к его разоблачениям как к очередной и вдвойне хитроумной советской провокации. В отличие от Кутепова (и Врангеля), для них оказалось полным сюрпризом, что Касаткин (Стауниц) и Опперпут — одно и то же лицо. В свою очередь, с Селяниновым-Опперпутом, автором обличительной брошюры 1921 года, у них были старые счеты, и то обстоятельство, что на протяжении пяти лет Касаткин-Стауниц, один из руководителей «Треста», награждавшийся ими ценными подарками за особые услуги, был в числе тех, кто водил их за нос, никак не усиливало их симпатии к перебежчику. К старым грехам прибавились и отрицательные эмоции текущего момента. Сразу обозначился резкий конфликт между Опперпутом и майором М. М. Таликовским и другими представителями польского Генштаба. Из показаний Опперпута становилось ясным, до какой степени советские ческисты контролируют иностранные разведки, в первую очередь эстонскую и польскую. Но в то время как эстонская сторона, поглощенная следствием по делу бывшего посланника в Москве Адо Бирка, извлекала полезные для себя сведения из опперпутовских признаний, польская разведка отнеслась к заявлению, что их служба контролируется советскими агентами, как к оскорбительной лжи[240].

Отправляясь в побег, Опперпут не должен был питать надежд на особенное дружелюбие западных кругов. И все же, столкнувшись с реальностью, он не мог не поразиться реакции на сообщенные им сведения[241]. Р. Врага в своей неопубликованной книге о «Тресте» передает обмен репликами, вспыхнувший между его предшественником на посту начальника русского сектора польской разведки майором Таликовским и генералом Кутеповым во время совещания в Гельсингфорсе с представителями финской разведки. Кутепов доложил о намерении его организации начать серию террористических атак против советских вождей; по поступившей к нему информации, текущий момент обещал быть благоприятным, поскольку такая кампания усилила бы хаос, царящий в ослабленном борьбой с троцкистской оппозицией партийном руководстве. На это Таликовский отреагировал язвительным замечанием: он надеется, что эти сообщения исходят не от Опперпута. «Ему нельзя доверять. Он был, остается и всегда будет провокатором. Мы никогда не простим себе, что позволили ему ускользнуть в Россию, вместо того чтобы арестовать, как опасного советского агента крупного калибра. Остерегайтесь его».

Вспыльчивый нрав генерала Кутепова был всем известен, продолжает Врага. Эти наставления, сделанные сразу после его встречи с Опперпутом, сильно его задели. Не успев остынуть, он произнес: «Нам надо проявлять осторожность и с другими. По нашей информации, налицо существенная советская инфильтрация в польском Генштабе и разведке».

— Удивительно, — воскликнул майор Таликовский. — На каком основании вы делаете такие заявления?

— Насколько мне известно, до последнего времени важный пост в вашей разведке занимал некто Фитовский?[242]

На сей раз взорвался Таликовский:

— Вы повторяете за Опперпутом советские выдумки. Раз вы сотрудничаете с такими темными личностями, как Опперпут, мы в Польше должны будем пересмотреть наше отношение к вашей боевой организации и приостановить нашу помощь тем, кого вы направляете в Россию. Придется запретить им переход через нашу границу, так же как мы запретили это членам МОЦР.

— Мы тоже пересмотрели наше отношение к Польше, — ответил Кутепов. — Мы намерены отказаться от использования польской границы для проникновения на советскую территорию, потому что в польских правительственных кругах слишком сильна советская агентура. Центром нашей деятельности станет Финляндия.

Инсинуации Опперпута достигли цели. Два заклятых врага Советов, которым надо было бы действовать совместно против большевиков, оказались на ножах друг с другом. Миссия Опперпута принесла плоды. ГПУ работой Опперпута могло быть удовлетворено[243].

В одной из своих статей вдова Враги Наталия Грант поведала, что польское правительство потребовало экстрадиции Опперпута по уголовным обвинениям, но финская сторона это требование отклонила[244]. Статья Н. Грант о «Тресте» кишит ложными утверждениями[245], но это показание восходит к рассказу Таликовского, записанному Ричардом Врагой, и оно живо иллюстрирует атмосферу, в которой оказался Опперпут. В письме к С. Л. Войцеховскому от 5 января 1963 года Р. Врага сообщал[246], что было предъявлено требование об экстрадиции и выдаче в Варшаву не только Опперпута, но и М. В. Захарченко-Шульц и что отказ финской полиции в экстрадиции был вызван отрицательным к этому отношением со стороны офицера английской разведки Росса[247].