В то далёкое лето. Повести, рассказы

Аветис, неожиданно для себя, обнял Сирануш за плечи, повернул ее лицо к себе и поцеловал ее алые, как роза, губы, глаза, шейку… Аветис целовал её и шептал нежные слова, Сирануш отвечала ему своей исключительной непосредственностью и естественностью, без доли кокетства, в некоторой степени, со сковывающей девичьей стеснительностью, что, безусловно, придавало ей прелесть и очарование. Аветис задыхался от счастья, не стесняясь говорить об этом вслух.

— Я тоже, я тоже… — повторяла девушка, и парень знал, что это правда. — Мне кажется, что я знаю тебя много лет.

— Да, мы друг друга знаем давно.

— Я должна идти, — вдруг протрезвев, прошептала Сирануш, пытаясь освободиться от объятий парня, — слышишь? Я должна идти.

Девушка виновато улыбнулась:

— Ты не забывай, что мы живем в селе, — сказала Сирануш, глядя на дорогу. — Сейчас кто-нибудь придет к роднику и увидит нас вместе. Село нам этого не простит. Оно имеет свои привычки, свои законы.

— Почему не простит… что мы делаем, чтоб… Неужели любить преступно?

Сирануш на мгновение прикрыла глаза, покачала головой, ты, мол, ничего не знаешь. Аветис взял руку Сирануш, тонкие, будто прозрачные, пальцы девушки пропали в теплых ладонях парня.

— Когда мы встретимся? Впредь, я не смогу без тебя ни минуты.

— Я тоже. Я дам тебе знать.

Ночь была длинна. Ночь никак не кончалась. Во дворе, под окном трещали сверчки, в ближнем лесу хохотала сова, а рассвет все не наступал. Аветис всматривался вдаль. Белый густой туман, как теплое одеяло, накрыл горы, ущелья, только Мрава-сар виднелся выше туч, сверкая на темно-синем небосклоне. Там, вдалеке, кутаясь в прозрачную темноту, на холоде уснул высокий звездный Мрава-сар. Взгляд Аветиса вернулся обратно к селу, где в это время спала Сирануш.

Нет, Сирануш не спала, уставившись в потолок, вновь и вновь вспоминала разговор с отцом, потому что никто не виноват в том, что произошло.

— Отец, Айказ, может, и очень хороший парень, очень умный, но я тебе давно сказала, что для меня это не имеет значения, не может иметь, потому что я его не люблю.

Отец сокрушался и вздыхал, понимая, что дочь полностью права, но что ответить парню, его родным?

— Дочка, а что скажет село, ты подумала об этом? Ведь все знают, что мы давно дали слово его родителям?

Айказа в те дни не было в селе, по каким-то делам поехал в районный центр, но скоро должен был вернуться.

А слухи уже крутились по селу, росли, как извилистая дорога с горы, переходили с улицы на улицу, стучались в двери и окна…

Айказ приехал в село в субботу вечером, услышал эту ужасную новость и потемнел, как небо перед грозой. Он некоторое время ходил из стороны в сторону, дрожа от волнения и злости. Потом, сел на коня и поехал в сторону крайнего в селе дома, где жили Аветис и его двоюродный брат Шаварш.

Приближающийся топот копыт гулким эхом раздавался на склонах соседних гор. Аветис поднял голову на эхо, увидев приближающегося всадника, поняв, что он едет к ним, пошел ему навстречу, одновременно очищая руки о кожанный фартук.

Айказ кивком головы холодно поздоровался с Аветисом. На нем не было лица, хоть внешне он казался спокойным.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он, бросив мрачный взгляд на Аветиса.

— Пожалуйста, говори.

Айказ слез с коня, и держа поводья, зашагал в сторону близ растущих ореховых деревьев. Аветис последовал за ним. Шаварш проворно лудил начатую древнюю медную кастрюлю, в то же время, не отрывал взгляда от Аветиса.

Они молча дошли до края поля и здесь, резко развернувшись к Аветису, прерывисто дыша, Айказ сказал:

— Слушай, Аветис, вы пришли в наше село заработать свой кусок хлеба. — Он говорил с трудом, чувствовалось, что еле сдерживается. — Мы поверили в вашу порядочность, в то, что вы люди честного труда… Мы вам поверили, может в этом наша вина.

— Да, что мы сделали?

— Не хочу повторять все то, что говорят в селе… Я во всякого рода сплетни верю только наполовину, но, все равно, ты знай, что я не позволю, чтоб ты меня сделал посмешищем в селе. Ты должен немедленно удалиться отсюда. Это мой совет, а с Сирануш я сам поговорю.

— Один я никуда не уйду, — спокойно произнес Аветис.

— Как?

— Очень просто. Я отсюда один никуда не уйду, — повторил Аветис. Если уйду, то только с ней.

Айказ заскрежетал зубами, словно жернова без помольного зерна и, спокойно изучая соперника с ног до головы, сказал:

— Я вижу, ты смелый парень, поэтому предлагаю тебе немедленно удалиться, иначе я тебя отсюда живым не выпущу. Мне будет обидно, если дело завершится плохо.

Я не люблю, когда играют моим добрым именем. Я этого не забываю никогда. Еще раз повторяю, что не люблю, когда играют моим именем.

— Я, также, не люблю.

— Как хочешь. Но я предупреждаю, Сирануш с тобой не пойдет. Она останется здесь.

— Значит, и я останусь.

— Очень хорошо, — бросил Айказ и, вставив ногу в стремя, прыгнул на коня. — Ты пожалеешь за эти слова, Аветис, ты очень пожалеешь, но будет поздно. Знай это.

Он хлестнул коня, и конь сразу сорвался с места, стремглав поскакав по дороге, вниз по полю.