В то далёкое лето. Повести, рассказы

Действительно, поздно уже, деревья постепенно погружаются в темноту.

На следующий день, после уроков, Марат по своей привычке, подходит к Рузан и властно говорит:

— Пошли.

Рузан, не вставая с места, смотрит на него непреклонным взглядом.

— Никуда я с тобой не пойду. — спокойно говорит она. — Я еще вчера сказала об этом. Ты забыл?

Марат внезапно краснеет до кончиков ушей. Вероятно, вчера между ними был серьезный разговор. Интересно, когда состоялся этот разговор, до нашей встречи у родника, или после этого? А вообще, какая разница.

— Как это, не пойдешь?.. Ты думаешь о том, что говоришь? — Марат смотрит по сторонам, стараясь оставаться спокойным, насколько это возможно.

— Думаю, поэтому и говорю. Я домой пойду с Мгериком. Я ведь и об этом сказала?

Лицо Марата искажается, он, с деланным спокойствием кинув взгляд в мою сторону, говорит:

— Вон, оно что… — и уверенным шагом выходит из класса, шумно захлопнув за собой дверь.

— Закончилось, — облегченно вздыхает Рузан. — Теперь я спокойна.

— Я тоже, — откликаюсь я.

А вечером, когда на окрестные поля и ущелья опускается темнота и на узких улочках деревни постепенно замирают все голоса, из-за нашей ограды кто-то, свистнув, зовет меня. Но кто? Выйдя из дома и чуть постояв во дворе, чтоб глаза привыкли к темноте, я иду к воротам. Здесь, чуть в стороне от ворот, в темноте стоит Марат. Чувствую, как сильно стучит кровь в моих висках. Стараясь казаться спокойным, говорю:

— Это ты? Привет.

— Есть разговор, — говорит он сдавленным, отчужденным голосом. Видимо, волнуется не меньше меня. Еще лучше.

— Говори.

— Не здесь.

— Где хочешь.

Он молча разворачивается и шагает в сторону ущелья, откуда, время от времени, слышится тоскливый, хриплый призыв ночной птицы. Марат даже не смотрит в мою сторону, посмотреть — иду или нет, знает, что я не из пугливых.

Вот, наконец, ущелье. Из-за полей спокойно и величаво поднялась луна, и в ее лучах серебрятся воды текущей в ущелье речки. Под оголенными ивами, недалеко от моста, Марат неожиданно оборачивается, опирается на одно из ивовых деревьев и начинает неприязненно рассматривать меня. Его наглый взгляд выводит меня из равновесия.

— Что хочешь сказать, говори, у меня нет времени, — говорю я.

— У меня нет времени, — усмехается Марат. — Кто-то ждет тебя?

— Да.

— И кто же ждет, интересно?

Выйдя из-под моста, двое парней медленно приближаются к нам. В темноте трудно узнать, кто они. По моему телу проходит озноб.

— Значит, ты не один? — говорю я. — Честно говоря, я был о тебе другого мнения. Видимо, недостаточно знал тебя.

— А теперь?

— А теперь знаю, ты обыкновенная сволочь.

Эти двое доходят до нас, и я узнаю их: Один — Рубен, с нашего класса, другой — тракторист Грант, о котором говорят, что в армии был чемпионом по боксу. Он кидает двухпудовую гирю вверх, потом подставляет грудь, гиря бъется об нее, как мяч, и падает на землю. А он стоит и смеется.

В прошлом году, когда он вернулся из армии в темной матросской форме, в красивой морской фуражке, мы учились в девятом. Грант пришел в школу.

Была большая перемена, коридор разрывался от голосов и крика. Грант — здоровенный, высокого роста, все обернулись на него, он, как-то, растерялся, потом подошел к штанге с дисками, которая стояла в коридоре, под окном, взял и поднял. Тяжелая была штанга. Под тяжестью Грант попятился назад, ударился о стенку, а край штанги попал в окно, стекла в окне разбились со звоном и посыпались на пол.

— Это не штанга, — Грант бросил штангу на пол, ногой удерживая, чтобы не покатилась вперед. — Вот в армии была штанга…

Сразу появляется завуч школы ынкер Аракелян, рассерженный, пробирается вперед, но, увидев Гранта — сильного драчуна. испугавшись, говорит с неестественной улыбкой:

— Это ты разбил стекла, да?.. Ничего, пустяки. Как ты, Грант?..

И с этого дня авторитет Гранта поднялся в наших глазах Мы поняли одну простую истину о том, что не каждый человек может с ним сравниться.

Грант и Рубен останавливаются, приблизительно, в одном шаге от меня. Грант зажигает сигарету.

— Ну? — говорит он, небрежно пуская дым вверх.

— Послушай, очкарик, — воодушевленно, начинает Марат, — ты знаешь ведь, кто для меня Рузан?

— Нет, не знаю, — говорю я, проглотив оскорбление. — Но знаю, кто ты для нее. Разжалованный жених. Словом, ничтожество. Ты это хотел узнать?

Неожиданный удар Гранта меня удивляет. От такого амбала столь слабого удара я не ожидал. Я чуть дергаюсь и отпрыгиваю в сторону, чтобы избежать следующего удара. А Грант, видимо, и не думает бить меня второй раз. И удивительно, что я к нему не испытываю злобы. Все говорят, что он добрый, только немного наивный и доверчивый, даже младенец может его обмануть. Да, у меня на него, абсолютно, нет обиды. Марат позвал, он пришел. И кто знает, что он сказал ему обо мне. Я рассержен на Марата, только на него. И вдруг я чувствую, как от злости да отчаяния во мне мгновенно нарастает дикое бешенство.