В то далекое лето

Стараясь не издавать ни звука, я ползком, незаметно приближаюсь к ним и, лежа в ямке под широкоствольными ореховыми деревьями, смотрю на них. Аргина, по-прежнему стоит, опираясь спиной об ствол дерева, это ясно видно в свете луны, А Армен нежно гладит ее руку чуть выше локтя и говорит тихо, мне не слышно. Тихий весенний ветерок слегка колышет ветки деревьев, распространяя дурманящий аромат распустившихся цветов и разбухших почек. Качаются ветки, плавно шелестят листья, будто шепчутся о чем-то: с-с-с, с-с-с.

Обида схватила за горло, не дает дышать. Я утыкаюсь лицом в землю на мгновение, чувствуя аромат лютиков и прикосновение прохладной зеленой травы. Чуть позже, поднимаю глаза, мокрые от слез. Отчего я плачу? Отчего так страдает мое сердце? Ни понять, ни определить не могу… Армен, прижав к груди Аргину, о чем-то шепчет ей, одновременно, гладит ее волосы. Нужно, немедленно, уйти. Hо мое тело, будто, наполнилось свинцом, сдвинуться не могу с места, боюсь даже дышать, мне кажется, что от легкого движения может, вдруг, сломаться ветка, и они меня заметят.

Я снова слышу их тихий голос.

– Ты рада, что приехала в наше село? – Голос Армена.

– Да, конечно, я счастлива, что приехала. Я ведь здесь встретила тебя.

– Аргина… Я сойду с ума… – шепчет Армен, и крепко прижимая её к груди, начинает ее целовать.

И вновь качаются ветки деревьев, плавно шелестят листья и снова , будто, шепчутся о чем-то: с-с-с. с-с-с…

Я готов провалиться сквозь землю, то ли из-за бесконечных слез, то ли от стыда, невыносимо горит мое лицо, и я не знаю, куда деваться. Хочу разрыдаться, но чтоб не плакать, сильно кусаю губы.

В моей голове и в ушах постоянно какой-то странный, непрекращающийся звук. Но это не шум листьев, шелестящих от легкого ветра, это, скорей всего, гул водного потока. И в этом шуме, внезапно, становится слышным крик пролетающих по ночному небу аистов. Их жалобный крик бесследно исчезает за горами.

– Когда началось строительство Тартарского водохранилища, одновременно, было решено вырубить ту часть леса, где в будущем будет озеро, – не отрывая взгляда от далеких гор, говорит Армен. – Ведь лес не оставят же под водой. Но нашлись люди, которые воспользовались этим и срубили много деревьев, намного дальше границ озера. Возле водохранилища рос тополь. На нем аисты свили гнездо. У этого тополя срезали ветки и разорили гнездо. А когда наступила весна, аисты вернулись. Они приближаются, размахивая крыльями, приближаются, издавая радостные крики. Долетев до знакомого места, они, видимо, поняли, что произошло, издавая печальные стоны, несколько раз покружили над тополями и сразу улетели. С того времени их больше никто не видел…

– Смотри, Армен. вон видишь, у главной дороги в село стоит одинокое понурое персиковое дерево? – С опозданием говорит Аргина. – Ты согласен, если оно станет нашим талисманом?

– Каким талисманом, спрашивает Армен голосом, полным удивления.

Аргина нетерпеливо трясет головой:

– Только одно слово – да или нет?

– Да, конечно, да. Но не понимаю, что это означает.

– Пока оно стоит на месте целое и невредимое, со мной ничего не случится, ни приключений, ни горя, но если не станет этого дерева, кто-нибудь срубит его, или сломается хотя бы одна веточка, с нами случится большое несчастье.

Она произносит это с такой твердой уверенностью, что можно ужаснуться, и я реально думаю, что она сошла с ума. Неужели, она не понимает, что я останусь на месте, если с ней что-то случится? Вероятно, о том же думает Армен, потому что, обнимая Аргину за плечи, он испуганно спрашивает:

– Аргина, думай, что ты говоришь.

– Я знаю, что я говорю. Я верю в предрассудки… Скажи мне, ты же не дашь , чтобы кто-то срубил его?

– Никогда! Не беспокойся.

– Ты мне очень дорог, Армен....

Армен нежно ее прижимает к груди, и какое-то время они стоят так молча, обнявшись. Потом он спрашивает тихо:

– Сколько времени осталось до осени?

– Не знаю, не считала.

Армен замолкает на две секунды, потом говорит:

– Ровно четыре месяца.

– Армен, милый, не нужно говорить об этом.

– Почему?

– Мне кажется, я до этого не дотерплю…не доживу…

Я приподнимаюсь с места, внимательно смотрю на Аргину.

– В наших краях свадьбы играют только осенью, – говорит Армен, – обычно так.

– Какая отсталость, – говорит она, но я по ее голосу чувствую, что она шутит. – В наше время, когда идет беспощадная борьба с пережитками прошлого, к несчастью, находятся люди, которые придерживаются старых обычаев. Неужели, действительно, нельзя хотя бы один раз нарушить этот обычай?

После этих слов они весело смеются. Потом Аргина говорит:

– Ну, я пойду, Армен, поздно уже.

– Как быстро проходит время. Когда встретимся?

– Не знаю.

– Эти четыре месяца хочу каждый день встречаться с тобой.

– А потом? – говорит Аргина.

– А потом встретиться и никогда не расставаться.

Я тихонько, без какого-либо шума, сползаю назад, чуть в сторонке, в темноте, встаю на ноги, бегу домой. Я бегу быстро, иногда оглядываясь назад, будто, кто-то гонится за мной.