В то же время. Эссе и выступления

10_Знать — значит в первую очередь замечать. Узнавание — это та форма знания, которая теперь ассоциируется с искусством. Фотографии чудовищных жестокостей и несправедливостей, от которых страдает большинство населения планеты, как будто говорят нам, привилегированным людям в относительной безопасности, что мы должны чувствовать волнение; что мы должны хотеть, чтобы эти ужасы прекратились. Но есть и фотографии, которые хотят от нас иного внимания. Этот корпус фотографических изображений — не инструмент социальной или моральной встряски, призванный дать нам импульс к чувству или действию, но средство фиксации. Мы смотрим, мы замечаем, мы свидетельствуем. Это более классный способ видеть. Это способ видеть, который мы определяем как искусство.

11_Некоторых лучших фотографов, специализирующихся на социальной фотографии, часто упрекают за то, что их фотографии слишком похожи на искусство. Фотографиям, воспринимаемым как искусство, часто аналогично ставят в укор то, что они притупляют сопереживание. Они показывают нам события, ситуации и конфликты, которые способны вызвать наше негодование, и просят оставаться беспристрастными. Они могут показывать нам нечто поистине жуткое, испытывая, на что мы готовы смотреть и что согласны принимать. Или часто — а это львиная доля лучшей современной фотографии — они просто дают нам взглянуть на банальность. Взглянуть на банальность и найти в этом удовольствие, которое нам позволяют испытать хорошо развитые навыки иронии, особенно если с этими фотографиями сюрреалистично соседствуют другие снимки, типичные для солидных выставок и книг.

12_Фотография как высшая форма путешествия, туризма — главный современный инструмент расширения мира. Как ветвь искусства, фотография специализируется на расширении нашего представления о мире касательно сложных, шокирующих вещей. Фотография может говорить нам: это тоже существует. И это. И это. (И всё это присуще человеку.) Но что нам делать с этим знанием, если это действительно знание — о нас самих, об аномалиях, о подверженных гонениям, о подпольных мирах?

13_Назовем мы его знанием или свидетельством, в одном можно быть уверенным касательно этого исключительно современного способа воспринимать мир: наше ви´дение и накопление фрагментов ви´дения не может иметь конца.

14_Не может быть последней фотографии.

_Смотрим на пытки других

Уже долгое время, как минимум шесть десятилетий, фотография определяет то, как воспринимают и как запоминают важные конфликты. Западный музей памяти стал по большей части визуальным. Фотографы имеют высшую власть над тем, что именно мы помним о событиях, и кажется, теперь в мире первой ассоциацией с гнусной войной, которую США в прошлом году превентивно развязали в Ираке, будут фотографии пыток иракских заключенных американцами в самой скандально известной из тюрем Саддама Хусейна, Абу-Грейб.

Администрация Буша и ее защитники в первую очередь приложили усилия к тому, чтобы сдержать публичный скандал и воспрепятствовать распространению фотографий, а не к решению проблемы сложных должностных и политических преступлений, которые выявили эти фотографии. Во-первых, реальность будто сместили на сами снимки. Первым ответом администрации было, что фотографии вызвали у президента шок и отвращение, словно изображения в чем-то виноваты и ужасны они сами, а не то, что они показали. Все избегают слова «пытки». Предположительно, заключенные стали жертвами «жестокого обращения» и в крайнем случае «унижения» — это максимум того, что было признано. «Насколько я знаю, пока что были выдвинуты обвинения только в жестоком обращении, что технически, на мой взгляд, не соответствует пыткам, — сказал на пресс-конференции министр обороны Дональд Рамсфельд. — Это всё, что я могу сказать по поводу слова „пытки“».