В трех шагах от сказки-2

Кнопа, изменив направление, быстро доскакала до вершины и остановилась. Отсюда открывался удивительный мир. Справа, на горизонте, стоял лес, с его вековыми дубами, верхушками упирающимися в синее небо. Все остальное пространство было заполнено разноцветными полями, усеянными цветами. Эти поля разрезали глубокие овраги, по которым текли ручейки. Большинство из них впадали в реку, подпитывая ее со всех сторон своими водами. Эта река, словно ножом разрезая гору, на которой стояли путники, впадала в озеро. Отсюда было видно, как вода, клокоча на порогах, проносилась между скал и с разбегу ныряла в озеро, создавая кучу брызг. Немного отдохнув в его водах, река продолжала свой путь с противоположной стороны озера, под наблюдением ив и кустарников, располагавшихся на ее берегах. Но чем дальше в темноту убегала она, тем больше становилось сухих деревьев и заводей, заросших камышом и осокой. Дальше надвигалась ночь, и различить что-нибудь в этой мгле было невозможно.

— Поехали к озеру, — предложила Аня, и Кнопа осторожно стала спускаться с горы.

Сойдя с лошади, сестры уселись под высокой сосной, росшей невдалеке от озера.

— Так, посмотрим. — Катя достала скатерть из рюкзака и стала с опаской ее разворачивать.

Последний случай доказал, что «тайные желания» вещей не всегда совпадают с надеждами их владельцев. И когда на траву легла белая скатерть, девочка отпрыгнула назад, ожидая какого-то подвоха. Но ничего не произошло, только цвет скатерти из желтоватого превратился в ярко-белый.

— Скатерть-самобранка, напои и накорми, — то ли с сомнением, то ли с надеждой произнесла Аня. Но белоснежная скатерть лежала на зеленой траве пустая.

Первой не выдержала Сонька.

— Где моя рыба? — и она шагнула к скатерти.

Та, словно испугавшись, дернулась от нее.

— Эй, ты куда? — удивленно воскликнула кошка и остановилась.

А та, вытянувшись стрелой по диагонали, замахала свободными концами и, словно птенец, выбравшийся из гнезда, чтобы опробовать свои крылья, заскользила по траве. С каждым взмахом углы скатерти становились все жестче, и она помаленьку, но все уверенней стала подниматься над травой.

— Белохвостая, отдай мою рыбу, — закричала Сонька и кинулась вслед за ней.

Но было уже поздно. Глотнув воздуха свободы, скатерть устремилась вверх, с каждым взмахом поднимаясь все выше и выше, пока не скрылась совсем. У нее наконец-то исполнилась мечта — убежать, улететь от горы грязной посуды, заляпанных стаканов и тарелок, оставляющих жирные пятна на ее теле.

— Улетела моя рыбка, — вернулась запыхавшаяся Сонька. — Быстро летает. Теперь от мамы кому-то попадет, — ехидно прошипела она, хоть этим компенсируя пропавший обед.

Но Катя не обратила на кошку никакого внимания. Она сидела на траве, вытаскивая из рюкзака вещи, внимательно рассматривая их.

— «С-ЛА-ДО-СТЬ» — та-б-ле-т-ки, за-ме-ни-те-ль са-ха-ра, нн-оль ка-ло-ри-й, — по слогам прочитала девочка.

«Сладость без сладости» называла их Катя, предпочитая таблеткам обычный сахар. Но здесь дело другое. И она осторожно бросила таблетку подальше от себя, мало ли что. Таблетка, коснувшись земли, начала расти и превратилась в настоящее пирожное, украшенное заварным кремом. Сестры наперегонки кинулись к нему.

— Мое! — закричала Катя.

— Оставь хоть половинку-то, — взмолилась сестра.

Та откусила ровно половину, а вторую протянула Ане. Пирожное было превосходным, с чудесным нежным вкусом, очень сладким и просто таяло во рту. Девочки, переглянувшись, бросились к коробочке с таблетками. Усевшись на траву, они рассматривали это чудо кондитерского изделия, не решаясь, с какой начать. Все были разные: от шоколадно-коричневых, посыпанных орехами, до снежно-белых от взбитых сливок и разукрашенных марципанами. Сонька подошла к пирожным, понюхала и сквозь зубы прошипела.

— Как за ключом идти, так все вместе, а как есть, так каждый свое. — И отвернувшись, уселась, всем своим видом показывая презрение.

— Сонечка, дорогая, извини, что забыли про тебя. На, выбирай, — и Аня положила перед кошкой несколько таблеток.

Сонька любила рыбу, но не меньше она любила мороженое и сливочный крем со сбитыми сливками. Когда в доме появлялись эти вещи, кошке обязательно перепадало с общего стола. Но столь же сильно та ненавидела шоколад и все то, что с ним связано. То ли цвет напоминал ей о чем-то несъедобном, то ли запах не внушал доверия, но к пирожным она не прикоснулась. И сидела, гордо отвернув голову в сторону.

— А как насчет этого? — у Кати в руках появился кусочек кошачьего корма.

— Только не вздумай бросать, я его так съем, — выпалила Сонька и бросилась к ней.

Но было уже поздно. Сделав небольшую дугу, он отскочил от травы и шлепнулся рядом с кошкой в виде жареной рыбы, источающей обалденный запах. Подбежав к рыбине, Сонька сначала понюхала, а потом жадно вцепилась в нее зубами. Урча и бросая настороженные взгляды на девочек, боясь, что кто-то потребует свою половину. В перерывах же она успевала еще ворчать.