В царстве глины и огня

— Конечно-же уйду, а только ты мои слова насчетъ спиньжака и жилетки попомни. Пускай обжигало расплачивается. Ты продалась, такъ ужъ и мн надо продаваться.

Леонтій медленно поднялся съ земли, закусилъ трубку и, покачиваясь, медленно, шагъ за шагомъ сталъ удаляться отъ Дуньки.

Дунька плакала.

XXV

Время шло. Наступилъ Успеньевъ постъ и быстро перевалилъ во вторую свою половину. Глбъ Кириловичъ, какъ муравей, ежедневно втаскивалъ къ себ въ каморку какой нибудь вновь пріобртенный предметъ, приготовляя хозяйство для будущей женатой жизни. Такъ у отправляющихся въ Пстербургъ съ дровами барочниковъ купилъ онъ съ барки продававшіеся ими за ненадобностью два чугунныхъ котелка, у буфетчика деревенскаго трактира пріобрлъ лампу съ стекляннымъ абажуромъ. заложенную буфетчику кмъ-то изъ крестьянъ и не выкупленную; мстному кузнецу заказалъ желзный таганъ для шестка печи, вымнялъ у разнощика-образника образъ мученицы Евдокіи въ фольговой риз. Пріобртенія эти радовали его безъ конца. Посл каждой покупки приводилъ онъ къ себ въ каморку Дуньку и показывалъ ей купленныя вещи. Дуньку радовало это, впрочемъ, мало.

— Леонтія-то-бы лучше убрать съ завода, сказала она какъ-то Глбу Кириловичу. — А то насчетъ дома хлопочите, а помху убрать не хотито.

— Да какъ его уберешь? Я ужъ думалъ объ этомъ, да не знаю. какъ приступиться къ прикащику, отвчалъ онъ. — Кром того, у Леонтія ряда до Александрова дня. Такъ и въ рабочей книжк у него написано. Хоть и на задльной онъ плат, но вдь можетъ судиться, что ему не дали доработать до конца. Вотъ ежели-бы провинность за нимъ какая-нибудь была, буйство или пьянство сильное съ прогуломъ, а то провинности-то никакой нтъ. Да, и какъ къ прикащику съ такой просьбой приступиться?

— Попробуйте какъ-нибудь, голубчикъ. Ужасти, какъ мн трудно при немъ! Обуялъ онъ меня совсмъ. Вдь Богъ знаетъ, что можетъ случится — и ужъ тогда пняйте на себя.

Глбъ Кириловичъ вспыхнулъ.

— Пристаетъ? спросилъ онъ.

— Да все дразнится, все насмхается. Какъ встртится, такъ и кричитъ: «продалась ты обжигал за драповое пальто и польскіе сапоги»!

— Мерзавецъ!.. прошепталъ Глбъ Кириловичъ и задумался.

Дунька потупилась и проговорила:

— Боюсь я, какъ-бы онъ меня не обуялъ. Я за себя боюсь.

— А къ шатру твоему онъ ходитъ? опять задалъ вопросъ Глбъ Кириловичъ.

— Ходитъ, ходитъ и дразнится. Я ужъ просила, чтобы Матрешка со мной работала. Теперь мы на двухъ станкахъ у одного шатра пополамъ работаемъ.

Она помолчала и прибавила:

— Дадимте ему отступнаго. Пусть онъ скорй детъ въ деревню, а прикащику скажите, чтобы онъ его не задерживалъ.

— Отступнаго? протянулъ Глбъ Кириловичъ.

— Да, отъ себя. Девять рублей денегъ у меня ость. Ежели-бы вы шесть прибавили-бы, такъ можетъ статься, онъ за пятнадцать рублей и согласился-бы…

— Но вдь это… это… Глбъ Кириловичъ смутился и не находилъ словъ.

— Что-жъ вы подлаете съ подлецомъ! Иначе право, я боюсь, какъ-бы чего не случилось. Съ вашей стороны будетъ мнніе, что я сама лукавлю передъ вами, а я, ей-ей, тутъ нисколько не причинна…

— Да онъ разв говорилъ что-нибудь на счетъ отступнаго?

— Говорилъ. Не знаю, въ шутку или взаправду, а говорилъ. «Коли, говоритъ, ты продалась обжигал за пальто, то надо, чтобы обжигало и меня купилъ за спинъжакъ съ жилеткой». Вотъ какой озорникъ! Вы все-таки поговорите съ нимъ. Право мн не въ терпежъ.

— Дунечка… Какъ я буду говорить съ нимъ объ этомъ?.. У меня и сейчасъ руки, ноги дрожатъ. Ежели я заговорю — у насъ пронзительная драка можетъ выдти. Я и такъ-то видть его не могу.

Глбъ Кириловичъ схватился за голову. Оба они молчали. Обоимъ было тяжело.

— Тогда попросите, чтобы другой кто-нибудь поговорилъ съ Леонтіемъ, выговорила наконецъ Дунька. — Пусть другой кто-нибудь поговоритъ, но только освободите меня отъ него,

— Разв Ульяну попросить? вопросительно взглянулъ на Дуньку Глбъ Кириловичъ. — Она баба подходящая…

— Языкомъ много звонитъ. Да неужто у васъ никого нтъ изъ мужчинъ, кого-бы просить на такое дло?

Глбъ Кириловичъ соображалъ.

— Дружбу-то я ни съ кмъ здсь на завод не веду, произнесъ онъ. — Все народъ характерный, пьянственный, а я люблю другія занятія.

— Да что бы вамъ вашего товарища старика-обжигалу Архипа попросить, сказала Дунька.

— Совстно, Дунечка. Какъ я его объ этомъ просить буду? Вдь это такое дло, что просто срамъ. Да, пожалуй, и онъ не возьмется за это дло. Нтъ, я лучше Ульяну…

— Ну, Ульяму, такъ Ульяну, а только надо это какъ-нибудь устроить. А то я за себя боюсь. Онъ вонъ вчера посл шабаша звалъ меня въ трактиръ пиво пить, я не пошла, а онъ схватилъ меня да и тащитъ.

— Леонтій?

— Онъ. Насилу вырвалась. Ужъ бабы заступились. Онъ вдь ужасти какой…

Дунька слезливо заморгала глазами.

— Такъ Леонтій все еще къ теб пристаетъ? воскликнулъ Глбъ Кириловичъ.

— Да какъ-же… «Пока, говоритъ, я здсь на завод, ты моя».

— О, Господи! вырвалось у Глба Кириловича.

— И даже ударилъ. Таково больно ударилъ меня но ше!.. Ни разу онъ меня и прежде-то не билъ, а тутъ ударилъ.

Глбъ Кириловичъ стиснулъ зубы и сжалъ кулаки.

— Подлецъ! прошепталъ онъ.