В царствование императора Николая Павловича

А его любимая Ольга Валерьевна вообще была одета так, что при взгляде на нее у Карла Павловича во рту пересохло, а сердце застучало с бешеной скоростью. "Кузина-белошвейка" надела полупрозрачный топик, открывающий гладкий стройный животик и обтягивающие бедра лосины. Выглядела она так соблазнительно, и у Брюллова кровь бросилась в лицо.

— Мы готовы, — стараясь не улыбнуться, сказала Ольга, — давайте, Владимир Федорович, идите, переодевайтесь. Скоро уже сюда должен подъехать Вадим, и мы отправимся в путь.

— А ты, Карл, — сказала она Брюллову, — веди себя хорошо, не балуйся… — И Ольга шутливо погрозила своему любимому пальчиком.

Минут через десять, когда все были уже экипированы в соответствии с модами XXI века, в ангар вошел Вадим Шумилин. Он как со старыми и добрыми знакомыми поздоровался с Одоевскими, чмокнул в щечку Ольгу Румянцеву – при этом лицо Брюллова исказила легкая гримаса ревности, пожал руку отцу, и с любопытством посмотрел на художника.

— Карета подана, господа, — шутливо сказал он. — А ты, папа, обожди немного. Если я не попаду в пробку, то где-то через часика два вернусь за вами.

Ольга и чета Одоевских вскоре уехали, а Шумилин и Брюллов остались одни в полутемном пахнущем бензином и краской ангаре.

— Ну, и как вам, Карл Павлович, у нас? — поинтересовался Александр, взглянув на притихшего Брюллова. — Наверное, все так непривычно и странно?

— Вы знаете, — сказал, немного подумав художник, — в голове у меня сейчас все перемешалось, и я пытаюсь осознать то, чему я стал сегодня свидетелем. Скажите, Александр Павлович, у вас женщины всегда так одеваются? И почему власти ваши не запрещают подобные наряды?

— Нет, Карл Павлович, — засмеялся Шумилин, — никто наших дам не принуждает носить длинные юбки, закрывать их чудесные ножки, и мешать нам, мужчинам, любоваться их прелестями. Думаю вам, как художнику, будет весьма интересно побродить по улицам и посмотреть на их наряды. Ну а если вы еще с Ольгой на пляж сходите… Но, все это лишь в том случае, если, Ольга Валерьевна будет не против, — пошутил он. — Она у нас натура страстная, и в ревности своей может наломать немало дров.

— А скажите, Александр Павлович, — осторожно спросил Брюллов, — вы давно знаете Ольгу Валерьевну? Ее сердце сейчас свободно? Вы ведь видите, что я неравнодушен к ней…

— Знаю я ее давно, Карл Павлович, — ответил Шумилин. — Скажу вам, что Ольга – чудесный человек, замечательная женщина, умница. Только как-то ей не везло в любви. Бывает такое. Она была замужем, но ее избранник не оценил все достоинства Ольги, и они вскоре расстались. Сейчас же ее сердце занято исключительно вами. И я попрошу вас, Карл Павлович, не обмануть ее чувства.

— Нет, Александр Павлович, — взволнованно воскликнул Брюллов, от полноты чувст даже вскочив с кресла, — я всем сердцем люблю Ольгу, и готов за нее отдать жизнь. Я буду счастлив предложить ей руку и сердце.

— Ну вот и отлично, — улыбнувшись, сказал Шумилин, — мы, ее друзья, будем очень рады, если все произойдет именно так…

Чтобы немного отвлечь художника от его размышлений, Шумилин предложил ему выйти на улицу, и немного подышать воздухом. Благо, уже стемнело, и их немного странные для XXI века костюмы не так бросались в глаза.

Кроме того, Александр хотел убедиться – не появилось ли что-то, что указывало бы на "заботу" о них коллег Олега Щукина. Имея некоторое представление о работе "конторы глубокого бурения", он был уверен на сто процентов, что "большой брат" теперь будет пристально наблюдать за ними.

И действительно, в метрах ста-ста пятидесяти от автомастерской Виктора Сергеева стоял небольшой фургон-автолавка, который торговал сдобой, пирогами, ватрушками и прочей выпечкой. Раньше его здесь не было. Шумилин прикинул, что для торговли место выбрано было не самое подходящее – народу, проходящего мимо фургончика почти не было, а, следовательно, и выручка у этой торговой точки вряд ли могла оказаться большой.

— Впрочем, — подумал про себя Шумилин, — может быть это все и к лучшему. Да, эти глазастые ребята будут теперь днем и ночью следить за нами, но, с другой стороны, случись чего, неприятность какая, они не дадут нас в обиду. Наверное, и вокруг мастерской теперь тоже бродят орлы из "наружки". Вон, к примеру, паренек идет в спортивном костюме, якобы свою овчарушку выгуливает. А сам нет-нет, да в нашу сторону глазами постреливает…

Брюллов же стоял рядом и не думал о таких приземленных вещах. Он не отрываясь смотрел на проезжающие мимо автомобили, на яркую световую рекламу, на одетых в незнакомые и непривычные наряды людей. Как это все было не похоже на тот Петербург, который он оставил всего несколько часов назад! И в этом странном мире жила его возлюбленная – женщина из будущего. Брюллов хотел, чтобы она стала для него родной и самой близкой на свете. Но он не знал – получится ли это у него.