В царствование императора Николая Павловича. Том второй

Дальше произошло то, о чем Адини потом вспоминала с восторгом и сладким стыдом. Мотоцикл стремительно рванулся с места, испуганная девушка еще крепче обняла Николая, и они помчались по укатанной грунтовой дороге.

Поначалу Николай ехал осторожно, старательно объезжая ухабы и ямы. Скоро испуг у Адини прошел, и она почувствовала даже удовольствие от быстрой езды. Набегающий воздух бил ей в лицо, трепал волосы, но она не обращала на это внимание.

Николай доехал до высоких, заросших кустарником и цветущими растениями сопок. Заглушив двигатель, он помог Адини слезть с седла, и предложил ей подняться на вершину сопки. По узкой тропинке, заросшей зверобоем и пижмой, она шла следом за Николаем. Поднявшись на вершину, она остановилась, и долго любовалась открывшимся перед ней видом.

— Николай, а где Петербург, — спросила она у своего спутника.

Тот повернулся и рукой указал ей куда‑то на юг.

— Завтра мы поедем в город, и я думаю, что доктор порадует вас, — сказал он. — В вашем времени еще неизвестны антибиотики, так что болезнь ваша должна отступить…

— Николай, — помолчав немного, сказала Адини, — не могли бы вы выполнить одну мою просьбу?

— Я готов выполнить любую вашу просьбу Адини, — ответил Николай.

— Я хочу попросить вас перейти со мной на "ты", — смущенно сказала девушка. — Понимаю, что я младше вас, но мне было бы приятней обращаться к вам именно так. Ну, хотя бы в вашем мире…

— Хорошо, — сказал Сергеев — младший, посмотрев в глаза Адини, — и мне будет очень приятно обращаться к тебе именно так. Ведь мы с тобой друзья?

— Я счастлива, что у меня появился такой друг, — радостно воскликнула девушка, — я всегда мечтала о рыцаре, который защитит меня от всех невзгод.

— Хорошо, Адини, — сказал Николай, — идем к нашему боевому коню. Ольга Валерьевна уже заждалась нас, да и Антон с Юрием тоже, наверное, проголодались, и с нетерпением ждут нашего возвращения, чтобы сесть за стол.

И они, взявшись за руки, с веселых смехом побежали с вершины сопки вниз по тропинке, к мотоциклу.

Броня крепка…

Пирогов вот уже несколько дней проводил что‑то вроде ликбеза с лейтенантом Краббе. Николай Карлович, несмотря на свою внешнюю бесшабашность и жизнерадостность оказался учеником старательным, схватывающим на лету основы тактики паровых и броненосных кораблей.

— Игорь Сергеевич, — спросил он, у Пирогова, — а почему же так получилось, что если идея бронирования кораблей, что называется, витала в воздухе, и технически могла быть осуществима, никто так и не построил броненосец, вооруженный орудиями системы Пексана.

— Видите ли, Николай Карлович, — ответил Пирогов, попивая чуть кисловатое сухое вино, которое Краббе привезли его родственники из имения под Херсоном, — все дело в консервативности человеческого мышления. — Увидев недоумевающий взгляд лейтенанта, он пояснил, — в конце шестнадцатого века в далекой Корее тамошний флотоводец Ли Сунсин построил "кобуксоны" — бронированные гребные корабли, вооруженные пушками. Корейцы воевали тогда с японцами, пытавшимися захватить "Страну Утренней Свежести" — так еще называют Корею. Японцы обладали сильным флотом и смелыми воинами. Победить их можно было лишь применив что‑то новое, доселе невиданное, что резко изменит соотношение сил на море.

Ли Сунсин оказался опытным флотоводцем. Он с помощью своих бронированных кораблей разбил японцев на море, лишил их подкреплений, доставляемых с Японских островов, после чего корейская армия с помощью китайцев нанесла окончательное поражение захватчикам.

— Интересная история, — почесывая переносицу сказал Краббе, — только вот в Морском кадетском корпусе нам о ней ничего не рассказывали. А жаль…

— Это все наш проклятый евроцентризм, — улыбнулся Пирогов, — мы, европейцы, считаем себя самыми умными и самыми цивилизованными на свете. А на всех остальных, живущих в Азии или Африке, смотрим свысока, как на дикарей. Оказывается же, и у азиатов есть чему поучиться.

Ну, это так, к слову. Главное же, что неправильно поставленный эксперимент может надолго похоронить правильную идею. Вы, Николай Карлович, что‑нибудь слышали об опыте, который британцы лет десять назад поставили со шлюпом "Сеймур"?

Краббе немного подумал, а потом сказал, — вы, Игорь Сергеевич, говорите об испытании старого шлюпа, который был обшит металлическими листами толщиной в один дюйм? Помнится, они обстреляли его из 32–фунтовых пушек. Только этот опыт показал, что сама идея бронирования порочна…

— Да, именно так, — сказал Пирогов, отхлебывая вино из бокала. — Ядра легко пробили листы железа, а осколки этой несовершенной "брони" разворотили внутренние помещения шлюпа. Увидев эту картину полного разгрома, британцы пришли к выводу, что идея бронирования военных кораблей вредна, и больше к ней долго не возвращались.

— А когда же, наконец, были построены настоящие бронированные корабли, которые, как вы говорите, стали могильщиками многопушечных парусных красавцев? — спросил Краббе.