В центре внимания

Взгляд женщины затуманился, а рука с бокалом начала медленно крениться навстречу белоснежному дивану. Да, в семье мужа ей пришлось нелегко. Ее вынуждали работать (разве рабство не отменили?), осуждали за выбор нарядов (что же – замужняя женщина не имеет права обратить на себя внимания?), требовали каких-то средневековых приличий, стесняли со всех сторон и тем самым доводили Магну до слез. Однако ей удалось вырваться из этого царства нелепой готики в страну, где каждый давно уже делал что хотел. И вроде бы она счастлива, знаменита, богата, однако этот дядюшка, набитый деньгами и пафосом, изволил скончаться. Теперь весь мир только о нем и говорит. Нет, нет и нет. Это нечестно. Это – не-спра-вед-ли-во. Только она – Магна Меркл – всей своей персоной заслуживает такого внимания. Ведь сколько она уже сделала для черных, белых и серо-буро-малиновых, для женщин, мужчин и тех странных существ, которые стеснительно называют себя третьим полом. Она была автором идеи о приюте для птиц-инвалидов. Она организовала марш в защиту одноногих женщин и шествие в честь бывших рабов, досыта живущих теперь на деньги налогоплательщиков, за что последние крайне не уважали разбитных и веселых потомков рабов. И это было плохо, плохо, плохо. Уважение. Вот чего она добивалась от окружающих и это знал всяк в этом мире. И вот теперь, когда этот мир так сонно и равнодушно отвернулся от нее, борца за уважение, ее позиции пошатнулись. Как она может проповедовать уважение, если ее не слушают? Кто придет к ней митинг о равенстве, если все ушли на похороны? Значит нужно действовать решительно. Подобно тому, как миссионеры отважно врываются с проповедью в дикие селенья, она отправится на похороны. И будет там в центре внимания. Уж тогда-то никто не посмеет от не отвернуться. Не будет того, кто не услышал бы ее проповедь, рвущуюся из ее сердца, прямо из глубины этой хищной дубовой пасти, обитой белым атласом и бархатом.

Тут бокал все-таки чмокнул диван, оставив на нем нелепое розовое пятно, будто румянец на щеке. Но Магна так и не очнулась от своих грез. Пока вино тоненькой струйкой все больше и больше обнимало диван, она видела себя вдохновенно возлежащей в гробу, к которому торжественной вереницей идут люди и каждому она вновь и вновь возвещает торжество и радость равенства всего живого в мире.

***

Погода рыдала, стонала и не обещала ничего хорошего в ближайшие часы. Мелкий дождь беспрестанно лил, без конца меняя направление, словно пьяный. Нервный ветер метался между людьми, постоянно дергая женщин за юбки и теребя черные перья на их шляпках. Траурная процессия уныло обступила могилу, около которой расположились два абсолютно одинаковых гроба – один по одну сторону могилы, другой – по другую. Гробы были приоткрыты, рядом стояли молчаливые молодые люди с бесстрастными квадратными мордами и держали зонтики, не позволяя дождю попасть внутрь гробов. Бесконечно тянулись пафосные речи. Все безутешно скорбели по дядюшке, справедливо отдавая ему должное за смелый нрав и энергично прожитую жизнь. Его запомнили как человека хоть и язвительного, но прямолинейного и открытого, весьма разумного и веселого, юморного и ироничного, о чем занудно упоминал каждый, кто подхватывал этот бесконечный монолог. Про Магну не вспомнил никто. Она ежилась в своем гробу, сжимая и разжимая холодные пальцы. Ожидалось, что подходя к гробу с дядюшкой, безутешные родственники вынуждены будут пройти мимо ее домовины, откуда Магна собиралась выдавать свои тщательно продуманные реплики, полные деланного сочувствия и деловитого напоминания о мировых проблемах. У нее даже бумажка с подсказками была зажата между пальцами. Но никто не подходил. Она взглянула на квадратномордого, но тот не смотрел на нее. Магна протяжно вздохнула. Вот сейчас, подумалось ей, сейчас все зашевелится, все начнется. Вот тогда я им скажу. Ей вдруг припомнились обиды, причиненные этими людьми и жгучая, едкая горечь зашевелилась в груди. А может быть сказать что-то такое? Чтобы они знали, что она помнит? Нет, размышляла Магна, так нельзя, это ж я осрамлюсь на весь мир, надо обязательно выказать великое уважение, хоть его и в помине нет. Надо помнить – что твое лицо в мире это все. Репутация делает человека. Поэтому я буду говорить им, что я все прощаю.