В цифру и обратно

А родители – то же хороши! Ты самый худший, ты самый худший! Они, вообще, психологию и педагогику применять на практике собираются – или только в теории? Они, вообще, помнят, что ребёнка нельзя ни с кем сравнивать?! Только с самим собой?! Нет, ну нормально? Сначала они мне эти книжки заумные подсовывают – намекают на самообразование, ну, я и самообразовываюсь – психологию почитываю, а потом сами этим всем наукам и противоречат! Правда, если меня с самим собой сравнивать, результат будет не лучше. Скатился я значительно. Но это для меня не важно ни грамма.

К слову, у меня мама в пятом классе преподаёт, так она про этих «самых худших учеников» каждый день рассказывает! Уж я то им – не чета. У неё на днях один пятиклассник прямо на уроке задымился. Натурально! Мать говорит – даже глазам своим не поверила. Зажмурилась, постояла пару секунд – открыла глаза посмотреть – дымится! Щёки надул, дым сдержать пытается, а он отовсюду прёт, чуть ли не из ушей. Мать растерялась, урок продолжает, а сама не понимает, что делать – ситуация же из ряда вон! Пятый класс же! Вчерашняя началка. К доске отвернулась, правило какое-то написать, поворачивается, а соседка того парня в портфель зачем-то полезла, как раз, а из портфеля – хлоп, на пол электронная сигарета вывалилась…

Ну, тут мать сразу поняла, что делать – доказательство само из портфеля выскочило, это вам не дым из ушей, который через минуту рассеялся – к делу не пришьешь. Взяла она этих двоих – и к социальному педагогу. А тут класс очухался, вслед кричит:

– Это не он принёс, это Иванов (изменяю фамилию нарочно, чтоб ученика не подставить)!

Мать и Иванова под белые рученьки – и туда же, на разборки. И таких историй она мне каждый день из школы пачками приносит. А меня уверяет, что я у неё самый худший. Отца, вон, подговорила. Мы ж с ним почти не видимся – он всё на работе, обо мне только со слов мамы знает. Обо мне и моих успехах.

Кстати, «под белы рученьки» объясню, раз уж взялся за такую высокую миссию – цитировать дедулю. Это значит – «бережно» в ироничном значении. Понимаете? Пошутил я, то есть. А про «началку» понятно? Начальная школа, то есть. Просто так говорить долго, вот все «началкой» и называют – так быстрее и короче. Даже учителя и родители так говорят. Ну, вы ж знаете!

И много у нас таких словечек-обрывышей. Мы в какой век живём? В стремительный! Когда все не просто спешат – летят, спотыкаются и … поднимаются, чтоб снова лететь. Вот так и изъясняемся – с одной стороны опыт веков и предков, со словами и выражениями красивыми, но устаревающими, а с другой – sms-сленг, где быстро, коротко и не всегда ясно, но всем начхать, проехали то есть.

Отец говорит – было это уже, было. Аббревиатуры типа Даздраперма – «Да Здравствует Первое Мая», то есть. Или Ленком – «Ленинский Комсомол». Это, кстати, имена – у нас одну древнюю бабушку в дедовой деревне, где он раньше жил, Даздрапермой звали.

А наскальные рисунки, которые раньше вместо букв были – вам это ничего не напоминает? ? Это ж смайлики, стикеры и мемы! Выходит, человечество ничего нового не изобретает – по кругу ходит?! Вот, почему я так дедов язык уважаю – это ж связь с прошлым, величие будущего! Простите, это было отступление.

В общем, сижу я, разговоры их бестолковые слушаю, скучаю. А зря. Потому что итог всей этой лабуды папочка мой приготовил неожиданный. Окончив вступительную речь, отец делает театральную паузу и… заявляет:

– Мы долго думали, совещались… Деду даже звонили – его мнение спрашивали, – ещё одна театральная пауза. Таганка по отцу плачет. А чего это мама глаза прячет?

– Со следующей четверти мы решили тебя отправить в кадетский класс! – папа выдыхает так, точно сбросил с плеч мешок картошки, – Там тебя научат дисциплине. Посуду – вон, – кивает на мойку, – Научат за собой мыть… И за всем отрядом, заодно.

И тут я не выдерживаю. «Посуду всему отряду!» – сначала трясутся плечи – от одной только мысли про горы, горы, горы посуды – потом бульканье и клокотание из моей груди поднимаются наружу и выпрыгивают прямо папе в лицо, и я начинаю дико хохотать. Родители в недоумении смотрят на меня.

– Витя, у него шок! – шепчет мама.

– Что будем делать? – усаживается на табурет папа.

Усаживается и промазывает. Усесться получается вместо табурета на пол. Получается громко. И я покатываюсь ещё громче, потому что папа упал очень смешно. Мне очень стыдно, что я смеюсь над папой, но я не могу ничего с собой поделать.

Мой папа очень хороший человек. Он заботится о маме, он «ищет деньги» – знаменитое выражение, которым он пользуется везде и всюду. Когда он так говорит, я представляю его сыщиком в клетчатом костюме с лупой в руке.