В тупике

Конечно, с утра Кафар не помнил про эту дату, а вспомнил лишь вечером, когда, возвратившись с работы, вошел во двор и увидел, что старая Сона сидит под тутовым деревом, расстелив на земле палас. Вообще-то под тутовым деревом была скамейка, но старая Сона предпочитала весной и летом расстилать палас, а сверху еще клала подушечку, на которую облокачивалась. Была в этом своя причина, и старая Сона ее не скрывала: «Вот так любил сидеть на паласе и мой сынок», — говорила она.

Завидев Кафара, старуха поманила его к себе и спросила озабоченно:

— Ты еще не слыхал, сынок? Наши дома сносить будут…

Кафар устал сегодня, ему хотелось побыстрее пройти мимо и оказаться дома.

— Ай, ерунда, — отмахнулся он, — сколько лет я здесь живу, столько и слышу, что будут сносить. И каждый раз слухи эти оказываются пустыми…

Но старая Сона даже привстала со своего паласа, чтобы задержать его.

— Нет, сынок, на этот раз все правда. Приходил главный над домами, велел всем подготовиться. Сказал, что через три дня будут нас перевозить. Даже бумаги уже на новые квартиры роздал. Вашу Фарида сама забрала. — Сона горестно всплеснула руками. — Ну скажи, разве можно так делать, сынок? Разве можно допускать такое, что они с нами устраивают?

— А что так переживать-то, матушка? Все правильно они делают — пусть снесут все эти старые, кособокие хибары, а на их месте построят красивые, высокие дома. Наш Баку только еще нарядней станет.

— Это тебе легко так говорить, сынок. — Губы старой Солы дрожали. — Ты только не обижайся, но тебе легко так говорить — ведь родился не здесь, ничто тебя не связывает с этим вот тутовым деревом, со всем этим кварталом. А я… сколько уж лет здесь… И свадьбу мою здесь играли, и сына своего, прости меня, здесь родила. В каждом уголке здесь, на каждой ветке тутового дерева вижу его слезы, чувствую его дыхание. — Ее старые потускневшие глаза наполнились слезами.

Кафар заторопился домой. «Да, — подтвердила Фарида, — все так и есть. Вот он, ордер на нашу новую квартиру». Кафар развернул бумагу. Квартиру им давали трехкомнатную, в Старом городе.

— Наконец-то и от тебя хоть какая-то польза есть, — со смешком сказала Фарида. — Начальник жилищного управления раза три повторил, что эту квартиру нам по личному указанию секретаря райкома дают. Я, если честно, и не надеялась, что у тебя что-нибудь выйдет, что друг твой вспомнит о нас…

— Ну и зря! Фарадж очень внимательный человек. Обещал мне, как только будет возможность, выделить квартиру в центре, — говорил Кафар с гордостью. — Вот и сдержал свое слово. Друг есть друг.

— Ох, я так рада, что квартира у нас теперь в Старом городе будет. Только ты Соне сказать не вздумай, где нам дают, — спохватилась она.

— Это еще почему?

— Ай, начнутся всякие ненужные разговоры, всякая там эта… демагогия…

— Ей-то самой где дали?

— Честно говоря, даже и не спросила.

Тут мимо них пробежала Чимназ: «Мама, я пойду во двор погуляю!» А минуту спустя со двора донесся ее истошный крик: «Ма-а-ма!»

Не раздумывая, кинулся Кафар на этот крик, не зная, что и предположить. Еще на лестнице он увидел, что Чимназ стоит около старой Соны, а сама Сона сидит, как сидела, все так же прислонившись к дереву. Сбегая вниз, он еще раз оглядел весь двор, но так и не понял, что могло случиться с Чимназ.

— Что ты кричишь, как сумасшедшая? — сердито спросил он.

И только подойдя совсем близко, увидел, что Чимназ трясется вся, как в лихорадке, и, не в силах вымолвить ни слова, тянет руку в сторону старой Соны, показывает на что-то…

И вдруг Кафар сразу все понял: глаза старой Соны остекленели, руки бессильно повисли, на губах выступила пена. Кафар опустился на колени, приподнял ее за плечи.

— Матушка, матушка…

Старуха с трудом повернула к нему лицо, и он ужаснулся: глаза ее были совсем тусклыми, огонь жизни покидал их.

— Матушка Сона, что с вами? — закричал он. — Это я, Кафар!

Не выдержала, заметив всю эту странную суету во дворе, и Фарида. Вдвоем они осторожно уложили Сону тут же, на паласе, подложили подушку ей под голову.

— Давай отнесем в дом, что ли, — предложила Фарида.

Но Кафар воспротивился: «Нет, нельзя. Если у нее инфаркт — должен быть полный покой. Надо бы стренько дать ей лекарство…»

— Лекарство? А где его взять, да еще быстро? У нас ведь сердечников тут нету. Если только у нее в доме…

Фарида порылась у старой Соны, но безуспешно — сердечных капель у нее не оказалось, был только аспирин да таблетки от головной боли.

Кафар не хотел, чтобы Фарида знала, что он носит с собой валидол — несколько дней назад ему было плохо.

Но сейчас другого выхода не было, и он бегом бросился в дом, накапал двадцать капель корвалола. Хотя, впрочем, там могло быть и больше, и меньше — капало слишком медленно, и Кафар, не выдержав этой заминки, вылил лекарство прямо из горлышка.

Он поднес стакан к губам старой Соны:

— Выпей, матушка, и все пройдет. Как только выпьешь — сразу сердце успокоится, тебе полегчает.

Старая Сона попыталась открыть рот, но лишь замычала от бессилия. Кафар силком раздвинул ей челюсти, а Фарида влила лекарство.