В тупике бесконечности

С другой стороны, впереди ждала полная неизвестность. Каковы интересы «Анти-гена» и кто, черт возьми, они такие – загадка на миллион. Лопоухий на эту тему не распространялся, от расспросов уходил. Егор понимал, что от Михея можно ожидать чего угодно. Не исключено, что лучшим вариантом было вырубить лопоухого, выкинуть на обочину и скрыться в ночи…

Но куда бежать?

Какую дистанцию они осилят?

Бесконечно прятаться не выйдет, рано или поздно их настигнут, как это часто бывает с упрямой добычей. От злости Егор сильнее стиснул челюсти, зубы громко скрипнули. Он попытался отвлечься, выглядывая в темноте стадион. Через некоторое время за домами впереди показался огромный горящий огнями комплекс, по форме напоминающий эллипс. На стенах бегущей строкой мелькали изображения легкоатлетов и гимнастов, хоккеистов и борцов. Все куда-то плыли, скакали, без устали вертелись на турниках и разбивали соперникам носы. Лужники давно перестали быть спортивным комплексом, за последние тридцать лет это место превратилось в настоящий Город Спорта. Почти полноценный дистрикт.

– И все же, какое твой босс имеет ко всему этому отношение? – спросил Егор.

− Я бы не называл его боссом. Скорее, идейным вдохновителем. Он умеет зажечь, увлечь за собой. Куперман Давид Илларионович − профессор астробиологии и экзосистем, доктор исторических наук и генетики. Соучредитель и бывший акционер «Центра ГЭК».

Егор тихо присвистнул. Достижения впечатляли.

– Ничего себе! – воскликнула Татья. – Это действительно он?! Куперман?!

Михей кивнул. А вот Егору фамилия ни о чем не говорила.

– Откуда о нем знаешь? – покосился на Татью.

Она пожала плечами.

– На лекциях по истории экзопланет проходили. У него столько научных трудов! Вся современная астробиология и генетика строится на открытиях Купермана и ученых «Центра». Именно его группа нашла первый марсианский город. В две тысячи пятидесятом году начались раскопки, а затем терраформирование. Он великий человек. Ты вообще колонизацией не интересуешься, что ли? Да об этом даже в школьной программе говорится!

– С недавних пор не люблю Марс и все, что с ним связано, – уязвлено буркнул Егор. К собственному стыду о Марсе он почти ничего не знал.

– Куперман многое сделал для науки и «Центра», – продолжил Михей. − Черт! Если рассудить здраво, то он и есть «Центр»! Но они предали его в тот день, кода на заседании Совета Федерации он вдруг заявил, что модификации и нанотек – роковая ошибка. «Центру» не нравится, когда кто-то не поет со всеми хором. Купермана растоптали и вышвырнули, как хлам.

– Вышвырнули? – удивилась Татья. – В статьях писали, что он с почестями ушел на заслуженный отдых.

– На отдых? – хохотнул Михей, а потом голос наполнился сталью: – Чушь собачья. После того заявления они упекли профессора в виртуальную лечебницу для больных экзофобией и чуть не сделали из него овощ. Хорошо, что мне удалось вытащить его из этого ада.

В голосе Михея слышалась ненависть: живая, всеобъемлющая. Понаблюдав за тем, как он торопливо достает сигарету из пачки «Кэмэла», как нервно подкуривает, как широкие ладони со сбитыми костяшками сжимаются в кулаки, и недобро блестят глаза, Егор пришел к выводу, что для Михея это глубоко личное дело. Значит, он не последнее лицо в той давней марсианской истории. Не мешало бы разузнать побольше.

– От твоей истории несет туфтой, – сказал Егор, изображая неверие. − Что мог сделать простой спортсмен с Земли, чтобы помочь Куперману?

– Я не всегда был «спортсменом с Земли», – процедил Михей сквозь зубы.

– И кем же ты был?

– Старшим безопасником «Центра ГЭК».

Заслышав ответ, Егор чуть не поперхнулся воздухом, но удивления не выдал. Что ж, все сложнее, чем казалось изначально. Все намного сложнее. И опаснее.

В этот момент ожил IP-ком. Стараясь не привлекать внимание Михея, Бесужев будто невзначай коснулся дуги за ухом, чтобы активировать − оказывается, пришло долгожданное сообщение от Кротова.

«Бес, мне удалось нарыть кое-что об «Анти-гене». Осторожнее с ними, те еще мудаки, причем довольно влиятельные и опасные. Извини, здесь крохи информации, но все же лучше чем ничего.