В тупике сбывшихся желаний

— Нет, это не моя ошибка, тут в документах я всё правильно…

— Ничего не желаю слушать, — брызгал слюной Багратион Пикович. — Либо вы улаживаете это дело с поставщиками, либо покупайте и носите ночнушки.

«Так они бабские, поэтому самый ходовой размер у них пятьдесят четвёртый», — подумала Анжела, а губы против воли скривилась в ухмылке.

— Вы смеётесь? Ну, милочка, тогда не видать премии и в следующем месяце.

«Да гори оно огнём!» — у Анжелы от обиды даже глаз задёргался. Она швырнула ночные рубашки обратно в коробку. Спустя мгновение тревожной руладой залилась пожарная сигнализация…

«Да! Влипла в историю. Но главное, что никто не пострадал из людей. И за волшебство не судят».

Но червячок сомнения уже проник в сознание, как его реальный родственник вгрызается в тело вкусного яблочка.

Глава 13 Желание подвигов, встреча с серийником

Анжела подумала, что раз стала «без пяти минут волшебницей», то ей море по колено. Приобретённое могущество заставляло сердце сладко биться. Многое она уже воплотила, и теперь не знала, чем бы ещё развлечься.

На днях в газетах и новостных порталах в интернете сообщили, что в городе появился серийный насильник-убийца. За неделю в парке обнаружили тела уже трёх молодых женщин. Анжела отложила новенький смартфон: «Я должна использовать дар на благо человечества. Надо испытать судьбу».

Надев молочно-белый плащ поверх пёстрого шерстяного платья, она отправилась в парк культуры и отдыха имени Миклухо-Маклая.

Анжела прошла через арку, увитую садовым виноградом, растопырившим красные, будто перепачканные краской, лапы листьев, направилась в глубину парка, прислушиваясь к шорохам.

От порывов ветра падали листья, мелькая в тусклом свете фонарей, а Анжела уж и зевать начала: грустно от того, что никто не пытался напасть. Внезапно раздаётся скрип и треск ломающейся ветки и ей на голову едва не сваливается человек. Анжела в последний момент успела отскочить, но всё равно споткнулась и упала.

— Ты кто такой? — зашипела она и с остервенением заколошматила по спине мужика, похожего на огородное чучело. Это было бы смешно, если бы не было так страшно, ведь незнакомец обхватил ручищей её щиколотку.

По всей видимости, серийник, как паук, ждал, притаившись в засаде, свою жертву. Но отчаянное сопротивление девушки смутило бандита. Анжеле удалось отцепить неожиданно ослабевшие руки и вскочить. Она схватила большой камень и выкрикнула:

— Молись, дяденька, пришла твоя последняя минута! — а у самой от страха ком подкатил к горлу.

Серийник затрясся мелкой дрожью, как в лихорадке, и рухнул на колени перед девушкой:

— Красавица, пожалей меня. Ты ошиблась маленько, не маньяк я, — зарыдал он.

В девушке проснулся азарт. Она, подбрасывая в изящной ладошке камень, обратилась к человеку, похожему на оборванца:

— Не-а! Сейчас буду тебя убивать, но сначала изнасилую.

Человек резко подвинулся к Анжеле и, схватив свободную руку, принялся целовать её, умоляя не трогать его.

— Мадмуазель, вы же такая приятная на вид девушка. Неужели моя никчемная жизнь так уж вам необходима?

Человек порылся в куче веток и полусгнивших листьев. Сладковатая сырость защекотала ноздри. Глаза незнакомца радостно засияли, когда он достал небольшую побрякушку, блеснувшую в желтоватом свете фонаря, и суетливо потёр её о куртку, стирая грязь.

— Возьмите, это самое дорогое, что у меня есть.

Он протянул медальон. Анжела нажала на кнопку. Крохотная крышечка распахнулась, и на девушку с чёрно-белой фотографии посмотрели выразительные глаза молодой женщины.

Бродяга радостно закивал:

— Это моя дорогая мамочка. Она не даст меня в обиду.

— А вы не похожи на серенького безобидного зайчика. Сколько людей тут угробили? — настаивала на своём Анжела.

— Клянусь портретом матери: не больше, чем пальцев на левой ноге.

— А сколько их?

Анжела с интересом посмотрела на разувающегося злодея.

Он, кряхтя, наклонился к грязным заношенным башмакам и стянул левый вместе с носком, прилипшим к стельке. Когда она увидела ступню, то чуть не упала в обморок. На ней не было ни единого пальца, или, сросшиеся, в темноте они казались одной сплошной стопой.

— Значит, никого не убивали и не насильничали?

— Да, милая, всё наговор и брехня. Шайка тут завелась, а на меня и рады свалить.

Я вообще-то сбежал из палаты, буйный был, но в момент просветления удалось вдохнуть свободы. С третьего этажа сиганул, и ничего не пострадало, кроме переднего зуба. Оставил на память воспитательному учреждению для коллекции, — с гордостью ухмыльнулся сумасшедший.

Я ведь когда-то психиатром был, до помутнения. А жертвы мои уже поправились, читал кем-то выброшенную газету. Во всём должно быть чувство меры. Да и импотент я, какой из меня насильник! Вот для правдоподобности сгущёнкой пользовался, но закончилась. Кстати, у тебя нет банки случайно со сгущённым молочком?

Анжеле стало почти жаль этого обиженного судьбой человека.

— Ладно, дяденька, я сегодня добрая.