В тусклом, мерцающем свете (ЛП)

- Жара меня не слишком беспокоит, - пожимая плечами, говорит он и встает, чтобы застегнуть ремень. Тяжело вздохнув, Малдер поднимается на колени, сворачивает спальный коврик и ремнями закрепляет его на спине над ранцем. Они со Скалли подныривают под полог палатки и выходят навстречу влажному пасмурному июльскому утру.

В отсутствие приказа двигаться дальше солдаты полка либо слоняются по лагерю без дела, либо группами сидят у костра с готовящейся едой, пользуясь этим затишьем, чтобы восстановить силы после двух дней сражений, последовавших за днями непрерывных переходов по жаре. Малдер и Скалли усаживаются у костра вместе с остальными мужчинами из их роты, но вскоре начинает накрапывать дождь, и они вынуждены ретироваться под укрытие ближайших деревьев. Снова устроившись и наблюдая за дождем, никто из присутствующих, кажется, не испытывает потребности заполнить возникшую тишину разговорами.

- Я сегодня заходил в госпиталь, - какое-то время спустя объявляет один из собравшихся, рядовой Йоргенсен. – Видел некоторых наших. Ну, то, что от них осталось.

- Я и сам подумывал сходить туда прежде, чем мы двинемся дальше, - говорит Малдер, но Йоргенсен качает головой.

- Я бы на вашем месте этого не делал, - горячо возражает он. – Я уже здорово жалею, что ходил.

- Почему? – спрашивает Малдер.

- Там черти что творится. Снаружи палаток свалены в кучу отрезанные конечности, воняющие так, что хоть святых выноси, да еще облепленные мухами… люди внутри кричат и плачут перед смертью… - Он содрогается при этом воспоминании. – Этих людей с ножами называют хирургами, врачами, но правильнее было бы называть их коновалами – вот кто они на самом деле. Стоит только тебе получить ранение в руку или ногу, как они сразу говорят: отрезай ее. Это все, что они умеют.

- Ты и понятия не имеешь о том, каково это – быть полевым хирургом, Йоргенсен. Отрезать поврежденную конечность – это единственное, что они могут сделать в большинстве случаев, - гневно восклицает Скалли. Малдер резко поворачивает голову в его сторону, удивленный столь бурной реакцией– и не он один. Йоргенсен и сам озадачен; Скалли редко общается с ним, несмотря на то, что они делили палатку в течение нескольких месяцев.

- Да? А тебе-то откуда это знать, малыш Дэнни? – огрызается он, окидывая оппонента сердитым взглядом. Скалли выглядит так, словно вдруг осознал, что сказал лишнее, и медлит перед ответом.

- У моего отца был… был друг в Вест Честере, - запинаясь, начинает он. – Он был врачом и, когда разразилась война, вызвался работать полевым хирургом. Он рассказывал нам о том, что собой представляют полевые госпитали, когда однажды заезжал навестить отца. Он говорил, что при том количестве раненых, с которыми госпиталям приходится иметь дело, и недостатке квалифицированных докторов, чаще всего выбор стоит между отрезанием поврежденной конечности и медленной смертью пациента от заражения крови или инфекции.

Рядовой Йоргенсен, которому нечего на это ответить, погружается в угрюмое молчание, но Малдер с любопытством приглядывается к Скалли. Он чувствует, что за этой историей стоит больше, чем его друг открыл им – что он не договаривает чего-то важного об этом знакомом своего отца. Он делает себе мысленную заметку спросить Скалли об этом позже, если посчастливится, так, чтобы молодой солдат не спрятался в свою раковину в тот же момент и не замолк, как обычно происходит, когда в разговоре всплывает тема его семьи.

Утро плавно переходит в день, приносящий мало изменений в погоде, пока около двух часов не звучит звук горна, означающий, что полку пора сворачивать лагерь и собираться в поход. Малдер помогает сложить палатки и потушить костры, после чего выходит на дорогу вместе с остальными людьми.

Прискорбно видеть полк в сборе при свете дня, когда их потери кажутся особенно заметными из-за куда меньшего числа солдат в их ротах. Они сомкнули ряды, и в них нет пустот, но все равно наглядное доказательство сокращения их количества подобно болезненной пощечине.

- Я слышал, что в других полках дела обстоят даже хуже, - тихо делится с ним информацией Скалли, когда они занимают свои места. – Мне рассказывали, что 24-й Мичиганский потерял троих из четырех своих людей убитыми, ранеными или захваченными в плен.

Малдер пытается представить, нарисовать в уме картину полка, уменьшенного до четверти от своего первоначального состава всего за один день, когда из десяти рот остаются лишь три, и это причиняет ему боль. Он косится на Скалли, и чувство вины от того, что он осознанно ведет кого-то столь юного в бой, где людям приходится иметь дело с такими вот вероятностными исходами, охватывает его с новой силой.

- Скалли, - говорит он, понижая голос, чтобы его не услышали остальные, - я хотел кое-что с тобой обсудить.

Скалли вопросительно смотрит на него.