В твою любовь. Рискуя всем (СИ)

Быстро перебравшись на крышу, мы, не теряя из виду медленно движущийся драгстер, пустились в лёгкий паркур — это мне напомнило чем-то повседневность в Бесстрашии.

— Смотри-ка, — прищурившись и восстанавливая сбившееся дыхание, выпалил Лэн, когда мы перепрыгнули на новое малоэтажное здание, теснившееся к соседнему. — Мои расчеты не оправдались…

И реально — машина заглохла с неприятным звуком и остановилась, не проехав и пятидесяти метров вместо ожидаемых ста.

Я оскалился в хищной улыбке и, твердо сжав автомат, зацепился за перила балкона, чтобы перелезть на очередной этаж и добраться до земли.

Не получив ответ, Лэн лишь коротко кивнул сам себе и последовал за мной — мрак любовно скрывал наши карабкающиеся фигуры, пока Макс, выйдя из салона, в недоумении осматривал драгстер.

Он уже собирался было открывать капот, как нервно вздрогнул от громкого звука приземлившихся на покрытую мусором землю ног — моих ног. Лэн тоже опустился рядом, моментально направив в сторону ублюдка своё оружие.

Нас разделяло несколько метров, и, вскинув огнестрел, я с мрачным торжеством воскликнул, делая первый, сокращающий расстояние, шаг:

— Ну здравствуй, Макс.

Мой голос прозвучал настолько зловеще в темноте, рассеиваемой лишь двумя широкими лучами фар, что я и сам ощутил мороз по коже.

Он резко обернулся, ударяясь поясницей о мощную радиаторную решетку, и сморщился.

— Что за… Э-эрик? Какого хрена?! — кажется, я впервые слышал зарождающуюся истерику в мужском голосе.

О да, тварь. Захлебнись в своем страхе и утони в нём.

Порыв ветра всколыхнул пластик и разодранные пакеты, драматично закружив их по пустынной улице.

— Оу… Да ты не рад нас видеть, — с наигранным сожалением произнёс я, со злостью сплевывая в его сторону и подбираясь ближе. Никогда ещё я не чувствовал себя настолько неуязвимым, с автоматом, почти слившимся с телом. — Макс, Макс… Что, думал спрятаться здесь навсегда? Думал, мать твою, что тебе всё сойдёт с рук?

Мой голос под конец сорвался на яростный вскрик, и, не тратя более времени на слова, с искаженным от эмоций лицом я набросился на причину всего происходящего пиздеца последних недель моей жизни. Но и он, похоже, успел собраться и взять себя в руки, сразу оказав сопротивление: мы вцепились друг в друга — он в мой автомат, я в его плечи — и повалились на землю.

И в этот момент произошло то, чего мы с Лэном полагали избежим: в конце улицы всё-таки возникли двое изгоев.

Вглядевшись в происходящее и узнав в жертве нападения своего «лидера», они почти сразу с криками бросились к нам.

Лэн не заставил себя ждать: тут же повернулся в их сторону, оставив меня самого разбираться с Максом, и открыл огонь — одного из изгоев он подстрелил сразу же.

Грохот вылетающих и рассекающих воздух пуль могильным звоном окрасил пространство — я вслушался в него, занеся кулак над лицом ублюдка, но он приземлился в асфальт, отчего я моментально разбил костяшки. Макс умудрился увернуться подо мной, и краем глаза я заметил, что он судорожно ищет пистолет на боку, всё ещё мешая моим телодвижениям.

Снова послышались выстрелы, но мне некогда было анализировать происходящее…

Зарычав, я со всей силы потянул автомат из окаменевших пальцев Макса и ударил его им прямо в лицо.

Послышался противный хруст поломанной носовой перегородки и хрип; затем я снова занёс кулак, чтобы привести его лицо в состояние месива, но этот сукин сын добрался до своего оружия, чудом не отстрелив мне бок.

Лишь на секунду я потерял внимательность и оказался теперь перевёрнутым и прижатым под ним — мы стали кататься по земле, щедро награждая друг друга побоями вперемешку с редкими промахивающимися выстрелами.

Я понимал, что мне нужно увеличить дистанцию, чтобы ранить его и обезвредить, иначе я — слишком лёгкая мишень; вдобавок, на краю сознания я всё никак не улавливал, почему Лэн до сих пор не помог мне.

Только лишь из-за бывших инструкторских привычек и солидарности к той стычке с изгоем в здании? Мол: ты — боец, и добивай его сам?

Рука Макса мазнула по моему лицу: кажется, разбил губу. Облизав проступившую кровь, я собрал все свои силы воедино, ощущая, как рвутся последние натянутые канаты терпения, и с разъяренным воем нанес ему несколько ударов по пояснице в область почек и по челюсти. Наконец, он качнулся на мне и, потеряв ориентацию в пространстве, отодвинулся на десяток сантиметров — этого стало достаточно.

Пелена в этот момент словно спала со слуха — я уловил звуки борьбы там, где должен был быть Лэн, и новые выстрелы.

Чего он там возится с этим одним изгоем?

Блядство…

Адреналин долбил по каждой клетке взбешенного организма, когда ногами пнув от себя шатающегося, захлебывающегося кровью Макса, я вскинул автомат и сипло процедил:

— Посмотрим, сможешь ли ты в этот раз убежать, пидорас.

Очередь из крупнокалиберных пуль в миг раздробила ему коленную чашечку, навсегда уготовив судьбу инвалида. Истошно заорав, Макс рухнул на бок, а я, осознав, что окончательно справился с ним и этого хватит, чтобы он на время остался в живых, но не смог уйти, резко развернулся к Лэну.