В тылу врага

Мариана стала готовиться для переброски на оккупированную немцами территорию Украины. Начались горячие дни. Мариана подробно изучала район действия, свою новую роль, проверяла рацию.

В спутники ей или, как выражались разведчики, в напарники, предназначался сорокапятилетний железнодорожник Петр Афанасьевич Кравченко. По документам Мариана значилась его племянницей. Нужно было хорошо познакомиться, привыкнуть друг к другу.

…Наконец подготовка окончилась. Ночь вылета была звездной. Молодая луна уже закатилась. Поэтому небо казалось очень высоким. Из его бездонной глубины вниз смотрели тысячи ярких звезд, словно подсматривали чьи-то глаза.

На аэродроме царило оживление. Летчики любят такую погоду. Мимо Марианы и дяди Пети, которые сидели в ожидании команды, сновали люди: то гражданские, то летчики с большими, как бы стеклянными планшетами.

То тут, то там, в разных концах аэродрома раздавалась короткая команда: «Винт», «Есть винт», «Готово». Из темноты доносился рев моторов.

«Бомбить, наверно, полетел или десант повез», — подумала Мариана и не то от ночной прохлады, не то от мысли, что приближается ее вылет за линию фронта, съежилась. Но вот к ним подошел инструктор Павлик, как всегда бодрый, веселый. Мариана невольно подумала: «Вот счастливый. Никогда не унывает».

— Погода как по заказу, — сказал Павлик. — Скоро и вам карету подадут. Как настроеньице?

— Как перед балом, — ответил дядя Петя.

Мариана улыбнулась шутке своего скороиспеченного «дяди», радуясь в душе его бодрому настроению.

— Прекрасно. Бал начнется через часок. Ты, дивчинко, смотри не вздумай затяжной сделать. Помнишь, как тогда? — крикнул Павлик и исчез в темноте.

О, она хорошо помнила свой первый прыжок. Это было в тот день, когда прибыли на аэродром для сдачи экзаменов по парашютному делу.

…У-2 набрал необходимую высоту. Послышалась команда «Приготовиться». Мариана должна была выбраться на крыло. Но она мешкала. Ее словно что-то приковало к кабинке. Самолет сделал круг над поляной, на которой было выложено большое белое «Т». Мариана снова услышала: «пошел». Это означало, что надо прыгать. Но она медлила. Летчик заметил нерешительность девушки и, набрав высоту, повторил круг. Мариана вылезла кое-как на крыло, при взгляде вниз ее охватил ужас. Пальцы намертво прикипели к фюзеляжу. Летчику, однако, было знакомо такое состояние новичка. Он спокойно и плавно накренил самолет и скомандовал «пошел».

Мариана полетела кувырком. Но… парашют не открывался. Земля надвигалась с сумасшедшей скоростью. Еще несколько секунд и… Но тут над ее головой взвился белый купол. Величаво покачиваясь, он спустил свой легкий груз на землю. А к месту приземления уже мчалась «скорая помощь».

Радехонька, что благополучно окончился ее первый прыжок, Мариана ловко вскочила на подножку подоспевшей санитарной машины. У большого автобуса, что служил полевым кабинетом начальнику, она спрыгнула и с подчеркнутой храбростью поднесла руку к козырьку и хотела отрапортовать. Но не тут-то было. Разгневанный начальник Борис Петрович Меркулов не дал ей и рта раскрыть.

— Кто позволил это лихачество в воздухе? Почему сделали затяжной? — почти крикнул он.

— Затяжной? — изумилась Мариана. — Я, я… — ее перебил прибежавший летчик.

— Товарищ майор! Разрешите доложить. Она не виновата. Растерялась с непривычки… Ну, повезло девчонке. А я уж думал все, убьется насмерть.

— Вот как… — майор сразу остыл. — Тогда молодец. Счастливо отделалась. А я подумал, самовольничает…

Снова из темноты вынырнул Павлик, отвлек ее от воспоминаний.

— Товарищи! На посадку. Пора…

* * *

Самолет поднялся в воздух и взял курс на запад. Дядя Петя примостился на лавочке и все поглаживал свои рыжеватые, прокуренные махоркой усы. Он держался спокойно, уверенно и этим спокойствием заражал окружающих.

«Хорошо, что у меня такой надежный товарищ» — думала Мариана и старалась держаться так же бодро.

Но вот послышался голос штурмана:

— Приближаемся к фронту. Будьте готовы к прыжку, если самолет будет обнаружен и подбит.

Петр Афанасьевич вздрогнул:

— К фронту, говорите, подходим? Значит, мы его никак не обходим? — в его голосе сквозил такой панический страх, что девушке показалось, будто этого человека подменили.

— Прыгать на линию огня? — все спрашивал дядя Петя.

Мариану неприятно поразила эта неожиданность.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Еще ничего не случилось, а он уже труса празднует. Что же будет там? — возмутилась она. Но тут же подумала: «А тебе самой не страшно? Помнишь, как ты обругала на аэродроме двух парней, которые хвастались, что прыжок с парашютом, мол, плевое дело. Разве не ты им ответила: «Только хвастун может говорить, что прыгать с самолета пустяковое дело». А сейчас, разве мне не страшно? Страшно, конечно, но в панику я не бросаюсь, вот в чем дело».

Она взглянула в окошко. За ним зияла бездонная пропасть. Черные тучи пронизывало красное зарево. То тут, то там вспыхивали языки пламени. Шли над линией фронта.