В вяземском окружении. Воспоминания бойцов 6-й дивизии народного ополчения. 1941–1942

25 сентября к нам из Москвы приехала делегация трудящихся Дзержинского района Москвы. В составе этой делегации были представители районного комитета партии, сотрудники МИИТа, рабочие завода «Борец», работники Наркомата внутренних дел и Наркомата иностранных дел. Делегация привезла нам несколько грузовых машин с подарками от жителей Москвы. Мы были рады оказанному нам вниманию. Но главное было – внимание. Гости рассказывали о жизни Москвы, мы интересовались всем: часто ли бывают бомбежки, сильно ли пострадала Москва, как идет работа на заводах и в учреждениях, как идет торговля в магазинах, какая в Москве погода, что говорят о войне и т. д.

Гости отвечали на все вопросы и в свою очередь интересовались нашей жизнью, делами дивизии, положением на нашем участке фронта, трофеями, полученными нашей армией в наступлениях под Ельней, и многим другим. К сожалению, я забыл фамилии товарищей, приезжавших к нам из МИИТа, но помню, как миитовские ополченцы окружили приехавших и вели с ними беседу. Мне передали привет и письмо из дома. Мы спрашивали про тех, кто был уволен из ополчения по состоянию здоровья. Я спрашивал, как чувствует себя А.Ф. Смирнов, который очень сильно болел, в конце августа был уволен из армии и вернулся в МИИТ.

Этот визит оставил у меня, как и у многих других, самые теплые воспоминания. Мы просили передать нашу горячую благодарность трудящимся Дзержинского района за внимание и за полезные и дорогие нам подарки.

28 сентября в командировку в Москву с группой ополченцев для получения оружия уехал командарм 2-го ранга Орлов, они получали в штабе дивизии командировочные удостоверения.

Как-то в эти же числа я встретил комиссара дивизии Савельева. Поздоровавшись с ним, я хотел пройти мимо, но Михаил Никитич остановил меня, и мы вместе с ним пошли по дороге. «Вот видите, у немцев не хватает меди и латуни, – говорил он, показывая на орудийные гильзы, оставшиеся на земле в том месте, где у немцев стояла артиллерийская батарея. – Видите, они вынуждены заменять латунь железом, и это из-за недостатка меди и латуни». В гильзах, о которых он говорил, боковые поверхности были выполнены из листового железа, свернутого по спирали. «Скоро запасы немецкой армии истощатся, у них уже не хватает нефти и каменного угля. А вслед за тем наступит крах гитлеровской авантюры». Потом Михаил Никитич как-то тяжело вздохнул и, некоторое время помолчав, сказал: «Скомплектовал я дивизию, обучил ее, а в бой идти не придется». «Почему?» – спросил я. «Меня переводят комиссаром железнодорожного узла. К вам приедет новый комиссар, товарищ Белов. Он – кадровый военный и имеет большой опыт политической работы. А все-таки жаль мне оставлять дивизию, хотел бы повести ее в бой». Что говорили мы потом, я не помню, но только уже через два дня после этого разговора в нашей дивизии появился новый комиссар – полковой комиссар Белов[4]. Он был очень энергичный человек. Его энергия сразу стала чувствоваться: он ездил в части, говорил с работниками штаба, вникал в работу отделов. Белов был очень непосредственный, живой, простой и остроумный человек. В нем чувствовался навык армейской работы с людьми, какая-то практическая сметка и хватка.

Период относительного затишья, который наступил на фронте после ельнинского наступления Красной армии, начал к концу сентября сменяться периодом все более ожесточенной борьбы. Мы чувствовали и видели, что командование фронта готовит какие-то большие операции. Оживление было заметно даже днем. Видно было перемещение войсковых частей; то там, то тут появлялись новые орудия. Особое оживление ощущалось ночью, когда к фронту прибывали тягачи с орудиями, танки, автомашины. От моторов тягачей, танков, автомашин ночью по всей округе стоял особый шум – шум современной войны. Мы ожидали большого нового наступления Красной армии на Центральном фронте.