В водовороте

- Оттого же, что, вероятно, найдутся некоторые люди, которые будут отсоветовать вам взять меня с собою! - отвечала грустным и печальным голосом г-жа Петицкая. Под именем некоторых людей она, конечно, разумела Миклакова, а частию и князя.

- Никогда я не передумаю, и никто мне не отсоветует этого, - отвечала княгиня с явной настойчивостью; она тоже, в свою очередь, догадалась, кого г-жа Петицкая разумеет под именем некоторых людей.

- Ну, хорошо, смотрите же! - отвечала ей та и затем вскоре ушла, чтобы поспешить в самом деле сборами.

- Что вы за сумасшествие делаете, навязывая себе на руки эту скверную бабу! - воскликнул Миклаков, как только остался вдвоем с княгиней.

- Для вас она скверная, а для меня очень хорошая! - воскликнула ему та упрямым и недовольным голосом.

- Но чем?.. Разве тем, что низкопоклонница, сплетница и даже развратница! - продолжал восклицать Миклаков.

Княгиня при таких эпитетах его покраснела.

- Разве можно так говорить о женщине! - проговорила она: вообще ее часто начинал шокировать грубый и резкий тон Миклакова. - И что всего досаднее, - продолжала она, - мужчины не любят Петицкой за то только, что она умная женщина; а между тем сами говорят, что они очень любят умных женщин.

- Умную еще какую-то нашли! Она лукавая - это так... - воскликнул Миклаков, - а лукавство никак не ум, которого первый признак есть справедливость и ясность.

- Нет, умная, не спорьте! - настаивала на своем княгиня. Она придумала взять с собою Петицкую чисто с целью иметь в ней оплот и защиту свою против любви к Миклакову. Она вознамерилась ни на минуту не расставаться с Петицкой, говорить с ней обо всем, советоваться. Подчиняясь суровой воле мужа, который, видимо, отталкивал ее от себя, княгиня хоть и решилась уехать за границу и при этом очень желала не расставаться с Миклаковым, тем не менее, много думая и размышляя последнее время о самой себе и о своем положении, она твердо убедилась, что никогда и никого вне брака вполне любить не может, и мечты ее в настоящее время состояли в том, что Миклаков ей будет преданнейшим другом и, пожалуй, тайным обожателем ее, но и только. По своему несколько мечтательному и идеальному мировоззрению княгиня воображала, что мужчина, если он только истинно любит женщину, может и должен удовольствоваться этим. Но всего этого она не хотела открывать Миклакову и сказала ему несколько иную причину, почему пригласила Петицкую.

- Как вы не понимаете того! - продолжала она. - Когда Петицкая поедет со мной, то все-таки я поеду с дамой, с компаньонкой, а то мою поездку бог знает как могут растолковать!..

Миклаков многое хотел было возразить на это княгине, но в это время вошел лакей и подал ему довольно толстый пакет, надписанный рукою князя. Миклаков поспешно распечатал его; в пакете была большая пачка денег и коротенькая записочка от князя: "Любезный Миклаков! Посылаю вам на вашу поездку за границу тысячу рублей и надеюсь, что вы позволите мне каждогодно высылать вам таковую же сумму!" Прочитав эту записку, Миклаков закусил сначала немного губы и побледнел в лице.

- Этот господин начинает себе очень большие шуточки позволять, проговорил он.

- Что такое? - спросила его с беспокойством княгиня.

Миклаков подал ей письмо и деньги.

Княгиня прочла и тоже заметно сконфузилась.

- Ну, я с ним поговорю по этому поводу, - продолжал Миклаков; ему и прежде того еще очень хотелось побеседовать с князем. - Доложи князю, что я желаю его видеть, - присовокупил он стоявшему в дверях лакею и ожидавшему приказания.

- Для чего вы хотите его видеть? - спросила княгиня с беспокойством, когда лакей ушел.

- Да хоть бы для того, чтобы отдать ему деньги назад, - отвечал Миклаков.

Лакей снова возвратился и доложил, что князь просит Миклакова в кабинет.

Тот торопливо пошел туда.

Княгиня осталась в сильно тревожном состоянии.

Войдя к князю, Миклаков довольно небрежно поклонился ему и сейчас же сел.

- Я получил от вас какое-то странное письмо с приложением к оному и пришел вам возвратить все сие! - проговорил он насмешливо и бросил на стол перед князем письмо и деньги.

- Отчего же странное? - спросил тот несколько сконфуженным тоном.

Миклаков пожал, как бы от удивления, плечами.

- Потому что я никогда, сколько помню, не говорил вам ни о каких моих нуждах, никогда не просил у вас денег взаймы, с какой же стати вы пожелали сделать мне презент?

- Я полагал, что ваши средства недостаточны настолько, чтобы жить на них за границею, - проговорил князь довольно ровным голосом.

- Так на какие же средства, по-вашему, я мог рассчитывать, едучи за границу? На средства княгини, что ли?.. - спросил его Миклаков, устремляя на князя пронзительный взгляд. - Сколько я ни ожидал слышать от вас дурное мнение о себе, но такого, признаюсь, все-таки не чаял, а потому позвольте вас разубедить в нем несколько. Я-с потому только еду за границу, что могу там существовать независимо ни от кого в мире. Я выслужил пенсию в тысячу двести рублей!.. У меня есть, кроме того, маленький капитал, за который я продал на днях мою библиотеку!