В водовороте века. Мемуары. Том 1

— Не надо идти за дровами. Лучше учись.

И помогала мне выделять из своего бюджета больше времени учебе. Видя, как она заботится обо мне, а сама не имела приличной одежды, испытывая одни только невзгоды, я думал, чем бы я мог порадовать ее. И вот однажды пошел в Пхопхен и купил ей резиновую обувь на деньги, которые она дала мне на покупку спортивных тапочек. В ответ на это она мне сказала:

— Ты еще мал, но мысль у тебя глубокая. Но это неважно, какая у меня обувь. Я рада, когда вы учитесь хорошо и растете крепкими.

Мать делала все, что в ее силах, чтобы я рос со светлой душой и был веселым и бодрым. Поэтому я мог расти без тени в душе, со светлым оптимизмом. Помню, что в детские годы в Бадаогоу я шалил больше, чем когда-либо. Иногда совершал даже такие шалости, что взрослые только ахали да цокали языками. Впрочем, какое детство без шалостей!

Воспоминания о зиме в Бадаогоу возвращают меня в детство семидесятилетней давности. Тогда мы на реке Амнок прорубили большую лунку диаметром больше метра и, став в шеренгу на берегу, соревновались в прыжке через нее. Мы говорили, что не достойны быть впредь бойцами корейской армии те, кто не могут перепрыгнуть через эту лунку, и вихрем пролетали через нее. Мы напрягали все силы, чтобы не опозориться в таком соревновании. Иначе какие же мы бойцы корейской армии?!

У кого был короток шаг и большая боязливость в душе, тот не мог перепрыгнуть через такую лунку и шлепался в нее. В такой день в доме, чьи дети промокли до нитки, жаловались, высушивая одежду над жаровнею, говоря, что из-за этого Сон Чжу семьи из Пхеньяна замерзнут, как пойманный минтай, да и перемерзнут все соседские дети. Ходила даже молва, что Сон Чжу — глава детворы Бадаогоу, и взрослые, как правило, называли мое имя, когда сетовали на своих детей.

Иногда мы до глубокой ноченьки играли в войну на горе за Бадаогоу, беспокоя взрослых не на шутку, В таком случае им приходилось искать нас всю ночь, отказывая себе во сне. Такие случаи повторялись часто, и взрослые строго контролировали своих детей. Но нельзя же было запереть на замок неудержимую детскую душу, что парит высоко в бескрайнем небе.

Однажды мой одноклассник Ким Чжон Хан хвалился, показывая нам капсюль, взятый из ящика с капсюлями, который хранился у них на складе. В этом, хотя и домашнем, складе лежали целыми грудами оружие, мундиры и обувь, которые будут отправлены в отряды Армии независимости. Старшие братья Ким Чжон Хана покупали в большом количестве рабочую одежду, обувь и другие вещи в магазине посредника японской фирмы и посылали их в вооруженные отряды. Чтобы снабжать Армию независимости материалами, они достали два судна и лошадь и, разъезжая по разным местам, скупали товары.

В тот день мы играли у жаровни, грызя тыквенные семечки. Ким Чжон Хан свистал, приложив капсюль ко рту. И вдруг капсюль взорвался, — его коснулся тлеющий уголек. Парень был ранен в нескольких местах. Старший брат завернул его в простыню, взвалил на себя и прибежал с ним к моему отцу.

Если бы до полицейских дошли слухи, что мальчик ранен взрывом капсюля, то произошла бы большая беда. Поэтому отец двадцать с лишним дней лечил его, пряча в своем доме.

После этого события я узнал, что семья Ким Чжон Хана — это семья патриотически настроенных, честных торговцев, которые снабжают отряды Армии независимости военными материалами.

В те годы у нас, несмышленышей, было много всяких приключений. Однако все же меня не покидала тяжелая мысль об одном. Становясь старше, в моей душе все больше возрастала печаль о порабощенной стране.

5. «Песня о реке Амнок»

В один из первых дней 1923 года отец, усадив меня перед собой, спросил:

— Что ты будешь делать дальше, ведь ты скоро окончишь начальную школу?

Я рассказал ему о своем намерении продолжать учиться дальше, что было и заветной мечтой моих родителей. Однако мне было несколько странно: откуда вдруг такой неожиданный вопрос о моем будущем?

Отец смотрел на меня с серьезным выражением на лице и сказал, что дальше мне лучше бы учиться в Корее. Эти его слова были для меня как снег на голову. Чтобы учиться в Корее, надо покинуть родителей. Мне никогда не приходило в голову и подумать об этом.

Удивилась такому совету и мать, занимавшаяся рядом тут шитьем. Она на этот счет подала свой голос:

— Нельзя ли его послать учиться куда-нибудь поближе, в какой-то близлежащий отсюда край? Ведь он еще совсем малолеток.

Отец был непреклонен. Он, видимо, давно уже так решил. Он повторял не раз:

— Обязательно надо послать Сон Чжу в Корею, хоть это сейчас нас и огорчает, вызывает у нас чувство какой-то опустошенности.

Вообще мой отец никогда не брал назад свои слова. Со всей серьезностью он мне сказал:

— Ты с малых лет мыкал горе, следуя за родителями. Пойдешь снова в Корею. Тебя, может, ждут более тяжелые муки и страдания. Но отец решил послать тебя в Корею. Будь же мужчиною. Рожденный в Корее должен хорошо знать Корею.