В водовороте века. Мемуары. Том 1

Хотя наставник расстался с горилкой, но в памяти моего отца глубокий след оставил вид учителя, который, упав во хмелю в канаву, насытил воздух вокруг запахом водки. Вот из этой истории и взят исток убеждения деда, что учитель может закрепить за собой право педагога, только живя за ширмой.

Когда учитель Шан Юэ еще не успел отгородить себя от людей такой ширмою, мне и удалось вторгнуться в глубину его жизни, которая не была еще открыта никому.

На полках его личной библиотечки стояли сотни книг. Это была самая обильная, самая оригинальная из виденных мною библиотек. Учитель Шан Юэ, я бы сказал, был книжным богачом. На полках его было много и романов на английском языке и биографической литературы.

Я никак не мог отойти от полки. «Если проштудировать все эти книги, что тут на полках, то получатся ли знания в объеме вуза? Как мне повезло, что он, учитель Шан Юэ, пришел в нашу школу!» — погруженный в такие мысли, я брал что попадало в руки и заглядывал в книги.

— Позвольте спросить, — обращаюсь я к учителю, — сколько лет заполняли вы эти полки?

Он с улыбкою подошел к полкам и глянул на меня глубоко душевным взглядом.

— Кажется, около десяти лет.

— А сколько, по-вашему, нужно лет, чтобы прочитать все эти книги?

— Если со всей прилежностью, то года за три, а с ленью — за сотню.

— Если я пообещаю прочесть все эти книги за три года, то вы можете допустить меня до этой библиотеки, открыть мне все ее книги?

— С удовольствием. Но только при одном условии.

— Если вы разрешите мне читать их, я приму все условия.

— Условие вот какое. Будь ты, Сон Чжу, писателем. Я давно хотел вырастить в своем резерве одного-двух писателей, которые служили бы пролетарской революции. Не будешь ли ты, Сон Чжу, одним из них?

— Спасибо вам за столь большое доверие. Собственно, предмет этот, литературу, я особенно люблю. С большой симпатией отношусь и к профессии писателя. Только не знаю, выберу ли я для себя дорогу литературы после достижения независимости страны. Мы, знаете, сыны народа, лишенного Отечества. Мой отец всю жизнь прожил в муках, прошел все лишения, чтобы вернуть потерянную Родину, и умер, не доживя до этого. Я решил продолжить дело отца и посвятить себя в будущем борьбе за независимость. Вот каков мой величайший идеал, большая моя надежда. Борьба за освобождение нации станет моей профессией.

Прислонившись к полке, он с серьезным выражением на лице то и дело кивал головой. Подойдя ко мне, положил руку мне на плечо и тихо сказал:

— Молодец, Сон Чжу! Если борьба за независимость станет твоим идеалом, то я всю эту библиотечку тебе открою. Условие — этот идеал.

Я получил от него «Сон в красной беседке» и вернулся домой.

А в следующий раз он дал мне повести Цзян Гуанцзы «Наберегу реки Амнок» и «Мальчик-бродяга». Я с большим интересом читал эти произведения. Неизгладимое впечатление произвела на меня, в частности, повесть «На берегу реки Амнок» главные герои которой — корейские девушка и парень, Ун Го и Ли Мэн Хан.

А потом я получил от него «Мать» Горького.

Так у нас с ним складывались особенные отношения через книги, литературу. Он давал мне читать любую книгу, какую бы я ни попросил. А книги, каких нет у него в библиотечке, доставал сам у других. Настолько был он заботлив обо мне, тратил на меня свое время не жалея. А в качестве «оплаты» за книги он обязательно требовал от меня отзывов о прочитанном.

Мы делились с ним мнениями и насчет произведения Горького «Враги» и романа Лу Синя «Моление о счастье».

Мы, естественно, часто обменивались своими взглядами на литературу. В центре нашей беседы тут была проблема — миссия литературы. Много разговоров было о том, как она отражает реальную действительность, как влияет на развитие общества.

Шан Юэ охарактеризовал литературу как светоч, ведущий человечество к разуму. Если машина стимулирует развитие производства, часто говорил он, то литература совершенствует достоинства человека, который приводит в действие эту машину.

Шан Юэ с особой признательностью относился к Лу Синю и его произведениям. Он был литературным другом Лу Синя, одним из руководимых им кружковцев. В бытность свою в литературном кружке Шан Юэ написал рассказ «Обух топора», которому Лу Синь дал добрую оценку. В рассказе говорится о выступлении местных жителей Лошаня против феодальных привычек. По словам Шан Сяоюань, дочери учителя, Лу Синь, почитав этот рассказ, выразил свое недовольство им. Он заметил, что в произведении не хватает остроты.

Преодолев незрелость первоначального периода творчества. Шан Юэ создал в 30-е годы идейно и художественно отточенные произведения, такие, как роман «Заговоры», заслужившие положительную оценку читателей. В то время этот роман печатался сериями на страницах журнала в провинции Юньнань. В 80-е годы издательство «Народная литература» в Китае выпустило этот роман.