В водовороте века. Мемуары. Том 2

Чвэ Чжин Ён был причастен к Армии независимости, и его хорошо знали не только дядя Хен Гвон, но и я. В Фусуне он работал управляющим делами Аньсунской хозяйственно-интендантской службы, часто бывал в нашем доме. Будучи раньше в Корее начальником волостной управы, он похитил казенные деньги, был разоблачен, и жители плевали на него. Тогда он убежал на Северо-Восток Китая и примкнул к группировке Чоньибу. Когда-то он жил в нашем доме несколько месяцев, питаясь приготовленной моей матерью пищей. Когда ожидалось вторжение японских империалистов в Маньчжурию, он ушел из Фусуна, говоря, что он уже стар и ему трудно обслуживать Армию независимости. Он сказал, что хочет приобрести небольшой фруктовый сад и спокойно дожить остаток жизни, и возвратился в Хонвон. А там сразу же стал тайным агентом японских оккупантов.

Конечно, дядя Хен Гвон не знал этого факта. Чвэ Чжин Ён сказал дяде, что очень строг надзор врага, и спрятал его в укромное местечко во дворе, а сам прибежал в полицейский участок и донес, что в его доме находится вооруженная группа из Маньчжурии.

Когда дядю увезли в полицейский участок, там уже оказался и Чвэ Хё Ир. Разумеется, Чвэ Чжин Ён донес и на него. Только тогда дядя понял, что Чвэ Чжин Ён — японский пес. Измена его была совершенно неожиданной и невероятной. Когда-то этот человек то и дело твердил: «До гроба я не забуду вашу заботу, мать Сон Чжу. Вы каждый день кормили меня трижды обильной пищей даже и с рюмочкой вина в течение нескольких месяцев». И кто бы мог подумать, что этот самый Чвэ Чжин Ён скатится на грязный путь предательства?! Сначала я не верил ушам своим, когда говорили, что он донес на моего дядю.

И вот с той поры и до сих пор я говорю, что неплохо доверять людям, но нельзя относиться к ним с иллюзией. Всякая иллюзия антинаучна, и даже человек с необыкновенной проницательностью может допустить непоправимую ошибку, когда он обольстится иллюзиями.

Тогда из кольца окружения врага вырвался только один Чон Ун. Дядя вовлек его в группу в качестве проводника, готовясь к отъезду в Корею. Он был уроженцем Ривона и хорошо знал рельеф восточного побережья. Но позже он тоже был арестован в Чхунчхоне по доносу провокатора.

Арестованный дядя Хен Гвон некоторое время сидел за решеткой в Хонвонском полицейском участке, потом был перевезен в Хамхынскую тюрьму, где опять подвергся средневековым пыткам.

Весть о его выступлении на Хамхынском местном суде дошла и до нас через уста многих людей. На процессе дядя Гвон сурово осуждал преступления японских империалистов и во весь голос заявлял, что против вооруженных бандитов нужно воевать с оружием в руках.

Откуда у него взялась такая сила столь достойно вести себя на суде? Думаю, что она исходила из революционного убеждения и преданности делу революции. Если бы он боялся чего-то больше смерти, так это была бы измена тому убеждению, которое делает человека справедливым и мужественным и превращает его в самое достойное в мире существо.

Чвэ Хё Ир был приговорен к смертной казни, мой дядя — к 15-летнему заключению. На процессе дядя и его соратники громко пели революционную песню. После песни скандировали лозунги.

С целью продлить срок борьбы на суде члены группы подали апелляцию в Сеульский вышестоящий суд.

Японские империалисты, потерпевшие фиаско на Хамхынском суде, устроили в Сеуле закрытый процесс без публики и подтвердили решение Хамхынского местного суда.

Приговор к смертной казни через повешение, вынесенный Чвэ Хё Иру, был приведен в исполнение вскоре после суда. На виселицу он поднимался, исполненный большого достоинства, оставив людям завет — бороться неотступно и смело.

Дядя Хен Гвон был заточен в Мапхоскую тюрьму в Сеуле, где находились, главным образом, узники, приговоренные более чем к десяти годам. Он не прекращал борьбы и в тюрьме. В то время палачи пытались принудить к ренегатству «политзаключенных», уже долго находящихся под арестом. Мой дядя обратился к многочисленным узникам с пламенной речью против измены убеждениям, что тронуло струны их сердец. Он встал во главе борьбы за улучшение жизненных условий заключенных, смело идя, как говорится, в огонь и в воду. Думаю, что об этом было уже широко сообщено.

Форсируя военные приготовления, враг заставил узников делать ящики для боеприпасов. И они были вынуждены заняться страшным каторжным трудом, питаясь по 7-й категории.

Возмущенный до предела дядя Хен Гвон по случаю годовщины Октябрьской революции организовал забастовку узников, работавших на заводе при тюрьме, против губительного каторжного труда, навязываемого палачами. В стачке приняли участие многие заключенные.

Палачи бросили дядю в темную одиночную камеру, чтобы он не мог воздействовать на узников. Не ограничиваясь и этим, они заковали в кандалы его руки и ноги. Когда он хоть малость шевелился, железные кольца врезались в плоть, вызывая ужасную боль. В день ему давали только раз ком вареных соевых бобов величиною с детский кулачок.