В военном воздухе суровом

28 и 29 июня противник неоднократно пытался переправить танки и пехоту на восточный берег Березины у Бобруйска. Перед этим он проводил артиллерийскую и авиационную подготовку, продолжавшуюся по нескольку часов. Сводный отряд редел. Уже почти не оставалось артиллерии, и выползавшие на берег вражеские танки забрасывали бутылками с горючей смесью, пехоту отсекали гранатами. Но и гранаты были на исходе. Вот почему в те дни удары штурмовиков по мостам оказались эффективной помощью войскам с воздуха.

Теперь сводному отряду предстояло отбить у противника Бобруйск. Сандалов сказал Науменко:

- Переправе отряда на тот берег будет мешать артиллерия. Штурмовики, надеюсь, смогут подавить огонь?

- Безусловно.

- Вот и поставьте такую задачу летчикам. Приказ командующего фронтом будем выполнять.

30 июня сводный отряд начал форсирование. Плыли люди на бревнах, на прибившихся когда-то к берегу немецких понтонах и вязанках хвороста. А над вражескими огневыми точками кружили и пикировали штурмовики. Одно звено уходило от цели, а другое его сменяло.

Сводный отряд ворвался в старую Бобруйскую крепость. Впереди всех был командир батальона майор Ф. Г. Гривцов: левая рука на перевязи, в правой пистолет.

В это время на штурмовике кружил Коля Смурыгов. Он взглянул на башню крепости и увидел на самом ее верху струившийся красный флаг. Вернувшись с задания, он выскочил из кабины Разгоряченный боем и обрадовавшийся этой кратковременной победе, он крикнул:

- Дали немцам прикурить!

В Одессе, недалеко от аэропорта, в новом поселке есть маленькая улочка 1-я Степная. Через зеленый штакетник весело смотрит на улицу двумя оконцами домик. Он построен руками хозяина.

Мы сидели в тенистом, укрытом сверху виноградными лозами дворе за сколоченным из старательно оструганных досок столом.

Не спеша тянули терпкое, ломящее зубы вино. Григорий Филиппович Нудженко принес его прямо со льда. Свой дом, свое вино в погребе.

Любил Нудженко в Старом Быхове изрекать: "Связь - цэ та ж бомба, пушка або "эрэс". Теперь он начальник смены механизации Одесского аэропорта. Ударник коммунистического труда.

Наш неторопливый разговор о первых днях войны никак не вязался с чистым небом над нами, с лучами солнца, которые пробивались через густые лозы и весело играли на запотевших стаканах с красным вином. Наша память была растревожена воспоминаниями о первых днях войны, о боевых вылетах на Березину, первых потерях и победах, - пусть даже маленьких, - о тех, кто уж не сядет с нами за стол...

Нудженко остался таким же степенным, немногословным и трогательно-заботливым, каким был на фронте. Лишь малость потучнел и, кажется, что от этого стал еще добрее.

Я смотрел на него и думал, что Григорий Филиппович составил бы прекрасную компанию запорожцам на знаменитом репинском полотне. А он сидел с закрытыми глазами, сокрушенно покачивая головой. Потом встрепенулся, как голубь, хлопнул ладонью по коленке.

- Эх! Ну зачим вин дав цю команду...

И это прозвучало не как укор капитану Крысину, а как горькое сожаление о непоправимом несчастье, которого можно было избежать. Ведь всему виной была неопытность. Уже потом стало правилом: засвистела бомба - стелись по земле. И кто знает, мог бы и Александр Никитович Крысин сидеть с нами за столом. Ох этот боевой опыт... Какой дорогой ценой он обретается. И с какой легкостью порой утрачивается. Может быть, оттого, что, уносясь мыслями к далеким планетам, мы забываем, что нас держит грешная земля?..

Нудженко поднял граненый стакан с красным вином:

- Выпьемо за той червоний прапор, що колыхався над Бобруйской крепостью!

Выход из-под удара

Противник переправил танки по дну Березины и угрожал Старому Быхову. Науменко вызвал Гетьмана:

- Готовьтесь к перебазированию в район Климовичей.

Командир полка полетел на штурмовике проверить новую площадку.

Без особого труда он отыскал помеченное на карте место. Узкая поляна. К ней со всех сторон подступают высокие сосны. Посадочных знаков - полотняного "Т" - не видно, - значит, его не ждали. Садиться надо против ветра, но откуда он дует? Набрал высоту, покружил, заметил вдали дым - направился туда. Горела железнодорожная станция. Пролетел параллельно дымному следу, засек по компасу направление ветра и снова вернулся к аэродрому.

Сразу садиться не решился. На бреющем пролетел вдоль поляны раз, другой и третий, шаря по земле взглядом. Поляна вроде бы ровная, но смущал ярко-зеленый травяной ковер, усеянный какими-то светлыми цветочками. "Уж не болотина ли? Возвращаться ни с чем в Старый Быхов и посылать сюда команду на машине? Это сто километров в один конец, столько же обратно, да еще по лесным дорогам... И дня не хватит. А медлить нельзя, немцы от Старо-Быховского аэродрома недалеко". Пошел на посадку. У самой земли кольнула мысль: "А если увязну или скапотирую?" Он мгновенно отсек ее.