В забвении

Эллен уставилась на нее, как на чужую. Леся пронзила ее злобным взглядом, сорвала с вешалки шубку и зашагала к двери. Сегодня ее было не узнать.

Извинившись перед Джексоном за потраченное время, Эллен ушла вслед за подругой. Та сидела на капоте своей «спортивной малышки» и курила. Одарив Эллен кислой ухмылкой, она выбросила сигарету и протопала к водительской двери.

– Мне надоело чувствовать себя нянькой. Может, будешь немного решительнее?

Эллен ничего не ответила. Настроение было крайне угнетающее, добавлять жару совсем не хотелось, а Леся, если взрывается, то испепеляет все вокруг.

***

Вернувшись в Институт, Леся настояла на осмотре у Валерия Константиновича. Эллен не стала спорить. Она действительно чувствовала себя неважно.

– Головой даже пошевелить больно, – пожаловалась она доктору. – И слезы … еле сдерживаю слезы. – Она зажмурилась, чтобы загнать их обратно.

Леся нервно подергивала ногой.

– Может, у тебя ПМС, и всего-то? – съязвила она.

– Олеся, ты не оставишь нас? Я сам поставлю диагноз.

Девушка натянуто улыбнулась. Сказав, что будет ждать Эллен в ее комнате, она вышла из лаборатории.

– Что-то, помимо болей, тебя беспокоит? – поинтересовался мужчина, когда дверь хлопнула.

– Только то, что я не могу вспомнить вчерашний день. Ни минуты!

– Давай договоримся, если будет происходить что-то странное или непонятное тебе, никому не говори. Только мне.

– Почему? – растерянно спросила Эллен.

– Твой дядя занят предстоящим праздником, встречей зарубежных гостей, да и помимо этого у него сейчас не все гладко. Давай не будем его тревожить. Никому не рассказывай, мы с тобой сами во всем разберемся.

– Ну, хорошо.

– Я уверен, ты со всем справишься.

– Что? В-вы о чем? Просто скажите мне все как есть. Я что, снова теряю память?

Эллен испугалась. Вдруг через месяц-два она не вспомнит то, что происходит сейчас, потеряет день за днем, как это произошло с летними месяцами.

– Нет, нет. Но я не могу тебе ничего сказать. Очень бы хотел, но не могу. Если я объясню, все пойдет не так. Если хотя бы намекну, то потеряю свой защитный купол, а без него ты не сможешь каждый раз выбираться назад. Ты иди, иди. Все будет хорошо. И никому не говори. Не тревожь дядю.

Валерий Константинович всегда казался ей странным, но никогда еще не пугал так, как в этот раз. Какой купол? О чем намекнуть?

Она вылетела из кабинета, гадая: что же с ней не так. Одно она знала точно – рассказывать об этом Виктору нельзя. Иначе он снова позабудет обо всех делах и начнет пристально следить за ней: вернет охрану, настоит на проживании в Институте и ежедневных осмотрах. Ну уж нет!

За ужином Виктор расcпрашивал ее о визите дизайнера, рассказывал о приготовлениях к празднику, а она почему-то все время думала о море. С чего вдруг море? Эллен коротко отвечала на вопросы, улыбалась, где нужно, и одобрительно кивала, когда это уместно, но в мыслях то и дело разливались волны. В один момент Эллен привиделось, что вода накрыла ее с головой. Она вздрогнула, покрылась мурашками.

Дядя замер, перестал даже жевать.

– Что такое, дорогая?

Эллен положила вилку, немного отодвинула тарелку.

– Можно я пойду? Мне опять нехорошо.

– Ты совсем не поела, откуда же силы будут?

– Я не хочу.

***

Спустя несколько часов Эллен вошла в свою квартиру. Она присела прямо у двери и уткнулась лбом в колени. Не выдержала и расплакалась.

После ужина ее с головой накрыли необъяснимые эмоции. Она рыдала и билась в истерике. Не могла находиться ни в комнате, ни в Институте. Везде решетки, чужие лица и ни грамма воздуха. Дядя сдался, не без влияния Валерия Константиновича, и разрешил уехать домой. И хоть за дверью стояла охрана, Эллен ощущала свободу.

Выплакавшись, она слегка раздвинула шторы и приоткрыла окно, чтобы впустить свежий ноябрьский воздух. Его все время не хватало в душной квартире.

Вскоре в дверь постучали.

В коридоре стоял курьер из службы доставки цветов. Двое массивных охранников с пугающе-каменными лицами возвышались над невысоким щуплым пареньком. Он с опаской покосился на одного из них, словно выпрашивая разрешения заговорить. Видимо, здоровяки успели его напугать.

– Вам просили передать. Распишитесь, пожалуйста.

Курьер протянул журнал.

– Э-э-э… – Эллен огляделась.

– Вот, – один из охранников с еле сдерживаемой улыбкой вытащил из-за спины красную розу на длинной ножке, с привязанной карточкой-открыткой.

– О-у, – Эллен немало удивилась.

Она ожидала увидеть шикарный букет, которыми баловал ее Виктор, или охапку белых роз – такую обычно дарил Артур.

Эллен расписалась и взяла цветок.

В комнате она раскрыла открытку с одиноким словом: «Поздравляю».

Видимо, Артур решил не тратиться на букет.

Эллен хотела поставить розу в вазу, но ее отвлек телефонный звонок. Бросив цветок у раковины, она пошла к гостевому дивану, где валялся мобильник.

– Дядь Вить, все хорошо, правда, – ответила она на волнение родственника.

– Если станет плохо, сразу звони. В любое время!

– Я помню, ты сто раз это говорил.

– Артур, кажется, к тебе уехал. Кстати, забыл сказать ему, что ты опять сбежала от Джексона.