В забвении

Двое мужчин и девушка удалились. Валерий Константинович предложил Эллен присесть за стол. Она плюхнулась в кресло, смахнула непонятные слезы.

– Скажите, – она помедлила, еще раз взвесила желание поделиться мыслями, – а может быть так, что мои галлюцинации вовсе не галлюцинации, а… воспоминания?

Мужчина легко улыбнулся и ответил:

– Может, Эллен, может.

Она с надеждой уставилась на него, ожидая продолжения, но он молчал.

– Ну? И? Хоть раз вы можете мне что-то объяснить, а не отделываться размытыми фразочками?! Я запуталась. Иногда мне кажется, что я живу сразу по двум сценариям.

Эллен показалось, что это произнесла не она, а мама. С чего вдруг? Откуда такие ощущения?

– Боже мой! – Она вскочила с кресла, уткнула лицо в ладони. – Я сумасшедшая! Я не понимаю, где мои мысли, где чужие, что я вспоминаю, что представляю. Дурдом какой-то!

Она вспомнила, что действительно находится в дурдоме. Для обычных людей это здание – психиатрическая больница. Эта мысль вызвала взрыв хохота.

– Я псих, – смеялась Эллен. – Точно! Все это не по-настоящему! Я просто свихнулась, и меня запихнули подлечиться!

Она закрутилась на месте, осматривая помещение: лампы, приборы, мониторы, колбы, кушетки, а из окна виден сплошной забор с колючей проволокой. Она в самом большом кошмаре своего детства, словно лабораторная крыса, запертая в клетку.

Взгляд Эллен остановился на фото, которого прежде – она готова поклясться – не было на столе. Маленькая девочка, точь-в-точь которую представляла Эллен, когда Леся рассказывала о дочке доктора.

– Это Генриетта? Ваша дочь?

– Да.

– Кажется, я знаю ее. Но я ведь не могла ее видеть. Леся сказала, она пропала в декабре. Тогда как? Вы показывали мне ее фото раньше?

Доктор мотнул головой.

– Говорили, как она выглядит?

Снова отрицание.

Эллен вытянулась струной. В мыслях она видела именно эту девочку! В этом она уверена на все сто!

– Я забыла больше, чем мне кажется? – прошептала она.

Валерий Константинович даже не шелохнулся, но в его глазах читался положительный ответ.

– Вы не можете мне сказать, потому что узнает дядя?

Снова молчаливое согласие.

Эллен резко вдохнула – воздуха показалось ничтожно мало.

Она думала о словах Димы. О том, что забыла лето, забыла его и… и… что-то еще…

«Нет! Дядя любит меня! «Элита» – мой дом!»

Эллен тряхнула головой в надежде прогнать Димину ложь. Доктор подошел к ней, взял за плечи. Она замерла, глядя ему в глаза. Стало так страшно от пронзительного, будто что-то рассказывающего взора!

Эллен не понимала невидимых слов, зато чувствовала…

Ее утопило в горе, в ощущении потери. Тело окаменело, показалось чужим, сердце в груди стянуло болезненным узлом. Как тогда, когда Эллен потеряла маму, когда узнала о смерти отца.

– Что вы делаете? – с трудом проговорила она.

Ее охватило необъятное горе. Разболелась голова. В сознании рисовались смертельные картины: вот мама прыгает с моста; вот в дерево врезается папина машина; светловолосая девушка падает на каменную дорожку, и из-под ее головы вытекает кровь; смуглый парень дергается от выстрела в грудь, секунда – и он не дышит; женщина со стеклянным взглядом лежит на кровати, полная девушка с короткой стрижкой на полу и еще незнакомые люди, и еще, и еще…

– Не надо, пожалуйста,– простонала Эллен, заливаясь слезами.

Доктор убрал руки.

– Прости. Не все спрятано в памяти, многое скрыто в чувствах.

– Что?

– Чувство потери. Оно сильнее всего. Иногда только оно заставляет нас помнить.

«Вы псих!» – чуть не закричала Эллен.

Она устала от его таинственности. Стерев слезы рукавом, она выбежала из лаборатории.

«Зачем он заставил меня переживать смерть родителей? Что за люди мне привиделись?»

Эллен влетела в свою комнату, упала лицом на подушку. Она запуталась, где ложь, а где правда! Но не хотела в этом разбираться.

Все, чего она хотела – это кинуться в Димины объятия. Она может сколько угодно отрицать, но факт, что она любит его, останется фактом. Любит, даже не зная, какой он! Любит только за то, что он существует, за то, как он смотрит на нее и произносит ее имя.

***

Вечером Артур вернулся в Институт.

Эллен одернула черное короткое платье – Лесин выбор для примирения – и постучала в дверь.

– Входи, малышка!

«Почувствовал!» Она выдохнула страх и только потом открыла дверь.

Увидев его в одном набедренном полотенце, Эллен застыла у порога. Фантазия тут же подкинула мерзкие образы: стриптизерши в его кровати, по собственному желанию и нет, наркотики, алкоголь, трупы и кровь.

– Проходи, малышка. Ты что-то хотела? – слащаво спросил Артур.

Эллен несмело шагнула ближе. Парень не снимал с лица ехидную улыбку, а вот полотенце с бедер неожиданно снял. Он швырнул его на кровать и абсолютно голый пошел в ванную. Эллен знала, что он делает: давит на ее психику. Если он полезет голый обниматься, ее стошнит!

– Да не дрожи ты так, – с насмешкой прозвучало из ванной, – не буду я к тебе приставать. Не то настроение! Представляешь, у меня важная сделка сорвалась, – его тон не оставлял сомнений, что за этот каприз еще придется ответить.