В закрытом гарнизоне. Книга 3

Накануне, с утренним приливом, с моря в базу занесло утопленника. Был он в надувном оранжевом жилете, американской морской униформе и с выклеванными чайками глазами.

Первым труп заметил верхневахтенный одной из лодок, находку быстренько извлекли из воды, и Ксенженко принимал в том участие.

– М-да, – тоже закуривает боцман. – В нашем Баренцевом долго не поплаваешь. И откуда, интересно, он взялся?

– А то ты не знаешь, – криво улыбается ракетчик. – Мы пасемся у ихних берегов, ну а они у наших. Помните, с год назад неподалеку от Западной Лицы «овровцы» засекли перископ? Чья то была лодка так и не установили, но что не наша, факт.

– Это точно, – кивает русым чубом Порубов. – Наверное и тот америкос с такой. Смыло где-нибудь при всплытии в море и каюк.

Некоторое время все молчат и тупо пялятся в большое, широко распахнутое окно.

За ним спящий залив, застывшие у пирсов черные туши ракетоносцев и редкие всплески створного огня, установленного на треноге на небольшом островке рядом с фарватером. А несколько дальше, к выходу, за закрытым боновым ограждением, неподвижно застывший на воде серый тральщик брандвахты.

– А я слышал на лекции от нашего флагманского врача, что в ту войну моряки с северных конвоев, когда их торпедировали немцы, даже летом помирали в воде через пять минут, от переохлаждения, – значительно говорит боцман и обводит всех глазами.

– Херня все это, – басит Ксенженко. – Я, например, продержусь хоть час. – Хочешь на спор, сплаваю к тому вон створу – кивает на снова мигнувший за окном металлический проблеск, – и вернусь назад.

– А че, давай? – флегматично кивает бритой башкой ракетчик. – Спорим, – и протягивает минеру руку.

– На что? – медведем наваливается тот на стол и азартно блестит глазами.

– Твоя «Омега», – кивает ракетчик на золотой, виднеющийся из-под обшлага кителя Олега браслет, – против моей «гайки». И любовно дышит на нацепленный на палец литой перстень.

– Идет, – скрипит стулом Ксенженко и две руки сцепляются в традиционном жесте.

– А может не надо, а Олег? – нерешительно говорит Порубов. – Потонешь нахрен.

– Надо Шура, надо, – хлопает приятеля по плечу Ксенженко. – А ну плесни еще по лампадке!

Вся компания оживляется, слышатся довольное кряканье, сопенье и хруст потрескивающей на зубах клюквы.

А через десять минут, заперев дверь каюты, вся четверка целеустремленно топает через матросский кубрик, в котором в синем свете храпит команда ракетоносца, в сторону выхода.

Там ракетчик, стоящий ответственным дежурным, дает леща задремавшему у тумбочки дневальному, и вся компания гремит ботинками по крутым маршам лестницы.

Раскинувшийся на берегу залива казарменный городок спит здоровым сном, только где-то далеко в сопках чуть слышно жужжат бульдозеры, да по горному, тянущемуся слева серпантину, изредка беззвучно проплывают тяжело груженные базальтом «камазы» военных строителей. Там созидается подземное, для лодок, укрытие.

Обойдя казарму с тыла и оскальзываясь на розоватом мхе, искатели приключений спускаются меж замшелых валунов к самому урезу воды, там Ксенженко разоблачается и со словами «готовь гайку!» монолитно входит в отлив.

– Хорошо пошел, – ежится от ночной свежести боцман, наблюдая за исчезающим в легком тумане мускулистым телом. – Туда точно доплывет.

– А то, – протяжно зевает Порубов. – Тут всего – то метров двести, а Олег в прошлом призер Балтфлота. – Готовь, пушкарь, свою «гайку».

– Еще посмотрим, – недовольно бурчит ракетчик, присаживается на корточки и щупает ладонью прозрачную воду. – Холодная, курва!

… Хреново стоять на брандвахте. И не на берегу и не в море. На тральце сыро, холодно и скушно.

Основная задача – разводка бонового заграждения при выходе подводных лодок на боевую службу и наблюдение за водной акваторией.

Выйдя из боевой рубки, на стылую палубу, помдеж по кораблю старшина 1 статьи Гуляев привычно отстегивает клапан на штанах робы, пускает за борт упругую струю, а потом топает «подышать» на ют.

Дососав зажатую в кулаке «приму» до губ (на берег не списывали уже неделю и курево на исходе), он ловко отщелкивает бычок в стаю дремлющих неподалеку бакланов, и привычно озирает надоевшую до блевотины акваторию.

В следующее мгновение его глаза выкатываются из орбит и челюсть непроизвольно отвисает. На далеком островке со створным знаком возникает какая-то неясная фигура, рысит вокруг треноги и беззвучно исчезает в воде.

– ПДСС, твою мать… – шепчет побелевшими губами старшина и с воплем «Тревога!!» гремит ботинками по скользкой палубе в сторону рубки.

Через несколько минут тральщик оживает, на нем гремят колокола громкого боя и в светлое небо взлетает серия ракет. Потом за его кормой вскипает молочный бурун, и, набирая ход, корабль несется в сторону островка.

… Давай Олег, давай! – сучат ногами на берегу перепуганные зрители, подхватывают выбредшего из воды синего Ксенженко под микитки, и, на ходу напяливая на него шмотки, дружно рысят в сторону от берега.

А в базе уже гудит ревун, в казармах вспыхивают многочисленные окна и из дверей в сторону режимной зоны, вываливают первые толпы поднятых по тревоге.