В замке и около замка

Божена Немцова В замке и около замка

I

В замке кипела спешная работа. Ключница проветривала комнаты, садовник носил туда цветы; всюду — и в замке и во дворе — прибирали и чистили; все приводилось в наилучший порядок к приезду господ. Барыню ожидали на следующий день.

— Веселее будет жизнь! — радовался дворовый люд.

— Бог даст, побольше будет заработков, — говорили бедняки и ремесленники, что жили невдалеке от замка.

На следующее утро приехали слуги, а за ними господские возы, груженные дорожными мешками и сундуками. Пополудни на холме, где был расположен красивый замок, показалась удобная карета, в которой сидела ее милость госпожа Скочдополе фон Шпрингенфельд. Напротив сидела ее камеристка, мамзель Сара, на кучерском облучке — горничная, панна Клара, а рядом с госпожой лежал ее любимец. Был это не муж, не брат и не друг — это был Жоли[1], маленький песик английской породы, с длинными ушами и нежной, как бархат, белой шерсткой с черными и коричневыми подпалинами, существо очень милое и приятное. Вот каков был баловень и любимец барыни.

В те времена, когда барин назывался еще просто паном Скочдополе, а люди знали о нем только то, что он богатый человек, в доме придерживались иных порядков. У барыни не было ни собачки, ни камеристки; не было ни замка со множеством слуг, ни лошадей, ни охотничьих собак; пан Скочдополе не выезжал на охоту, не созывал гостей, а господа не приезжали в их поместье из города насладиться свежим воздухом. Но когда у пана Скочдополе накопилось столько денег, что он уже потерял им счет и не знал, куда их девать, госпоже вдруг разонравилась их грубая фамилия, и супруг, не устояв перед ее долгими уговорами, купил титул «фон Шпрингенфельд»[2]. Эта фамилия звучала совсем иначе и очень понравилась барыне; с тех пор никто уже не осмеливался назвать госпожу старым простым именем, если не хотел потерять ее расположения. Но, как говорится, большой птице — большое гнездо. Раз есть титул, должно быть и поместье. И тут пошли в ход деньги. Куплены были имение, лошади, охотничьи собаки, наняты и одеты в ливреи слуги, — и начались балы, званые обеды, выезды на воды. «Были б пирожки, будут и дружки», — говорит пословица, и друзей нашлось предостаточно, в особенности всяких дармоедов, что живут на чужой счет.

Пан фон Шпрингенфельд прослыл галантным кавалером, а красота пани, ее изысканный вкус, остроумие и еще бог знает какие достоинства превозносились до небес. Пани фон Шпрингенфельд, которая и в самом деле была недурна собой, казалась еще красивей благодаря своей камеристке мамзель Саре. Недаром пани старалась удержать ее у себя высоким жалованьем и щедрыми подарками — только этим она и переманила мамзель от одной графини, которая слыла самой элегантной дамой столицы. Правда, Сара была там лишь второй горничной и платили ей не слишком хорошо, но зато много значили слова «у графини», поэтому ей не хотелось переходить на службу к новоиспеченной дворянке. Однако деньги смягчили гордое сердце.

Мамзель Сара сделалась наперсницей барыни, и стоило Саре сказать: «У нас было так, в нашем замке» (она имела в виду свое прежнее место), и пани Шпрингенфельд тотчас отдавала распоряжение, чтобы и у них было так же, как у графини.

Однажды Сара сказала:

— Вашей милости надо бы завести собачку. У нас (то есть у графини) тоже был песик, нам привезли его из Англии... Ах, прелестный Жоли! До сих пор не могу его забыть! — И она принялась рассказывать о Жоли, уверяя, что держать такую собачку требуют правила хорошего тона.

Пани фон Шпрингенфельд тотчас же стала подыскивать себе собачку, и один добрый приятель, желая оказать услугу богатой даме, раздобыл ей желанную игрушку, уплатив за нее восемьдесят дукатов. Он надеялся, что деньги его не пропадут даром, и не ошибся, ибо благодаря этому подарку снискал благосклонность и расположение пани.