В заповедной глуши

— Высплюсь, — фыркнул Валька. — Ну что ж. Слушайте. Это будет повесть о человеке, который остался рыцарем в мире ростовщиков…

…- Значит, де ла Рош был неправ, — Валька плотнее прижался спиной к дереву и задумчиво смотрел на то, как цедятся снаружи с полуголых осенних веток струйки дождя. — Жаль. Мне нравилось то, что он говорил…

— Ну почему неправ? — возразил Михал Святославич. — Очень быстро ты выводы делаешь… Я, конечно, твоего учителя не знаю и судить о нём не могу. Но тут понимаешь какое дело… Если смотреть по твоим рассказам — он как раз типичнейший европейский воин. Профессионал и рыцарь. На таких держались их государства — в смысле, западные… И воины это были великолепные, уж мы-то это хорошо знаем — сколько с ними воевали! Но такие люди — элитаристы. Понимаешь это слово?

— Конечно, — невольно улыбнулся Валька. И, протянув ладонь, поймал на неё струйку.

— Во-от… Но они в глубине души всё равно считают, что все остальные — только придаток к ним. Великим и непобедимым.

— Де ла Рош учил нас работать в поле. И уважать крестьянина и мастерового, — возразил Валька. Михал Святославич покивал:

— Да-да… И можешь не сердиться ни на меня, ни на него — он делал это совершенно искренне. И всё-таки видел мир, как место, где все стоят на пьедесталах разной высоты, а самый высокий, конечно — таким, как он. По заслугам, несомненно, но — обязательно.

Валька стряхнул с ладони воду и сухо ответил:

— Простите, дядя Михал. Но он был мой учитель. Он научил меня всему, что помогло мне не сломаться. И я не хочу слышать в его адрес такие слова. Его честь — моя честь, я вступлюсь за неё хоть словами, хоть оружием.