В заповедной глуши

— Вы готовитесь к большой войне? — спросил Валька, подходя к одной из полок и взглядом прося разрешения. Олег Иванович кивнул и ответил:

— Нет. К концу света.

На взятой Валькой коробке была табличка:

Живопись. Франция. ХVIII век. Часть III.

Мальчишка осторожно поставил её обратно.

— Можно… я здесь ещё… посмотрю? — спросил он. Олег Иванович кивнул и какое-то время смотрел, как мальчик идёт вдоль полок, касаясь их пальцами, снимая то одну, то другую коробку.

Потом мужчина вышел в коридор.

Валька не обратил внимания.

* * *

Дождь шёл по-прежнему. Михал Святославичналил Вальке какао из термоса, а сам отхлебнул прямо через край и с удовольствием выдохнул:

— Ххххххх… Вот что, Валентин. Твои родители по-прежнему под следствием. В Бутырке. В разных камерах, в одиночках. Им инкриминируют в первую очередь финансирование ОПГ — организованных преступных группировок. Больше ни о чём серьёзном речь не идёт. Но им грозит, по предварительным прикидкам, солидный срок. Отцу — до 15 лет, матери — до пяти. Нашлись "потерпевшие" от них.

— От отца — понятно, — криво усмехнулся Валька. — Но от матери-то кто потерпел?

Михал Святославич вздохнул и сделал странное движение — Вальке показалось, что лесник хотел потрепать его по волосам:

— Но тут не в этом дело, Валентин… Если их посадят… в общем, я узнал. Их убьют. Во время медосмотра скорее всего. Где-то через год-полтора, чтобы не было подозрений.

В пальцах Вальки треснул стакан. Горячая жидкость выплеснулась ему на руку.

— Так, — сказал Валька. — А. Да. Конечно… — он присел, поболтал рукой в луже.

— Следствие будет идти ещё не меньше полугода, наверняка — больше, — продолжал Михал Святославич. Мальчишка не видел его искажённого мукой лица. — Будет сделано всё возможное. Вплоть до — если иные выходы будут исчерпаны — налёта на конвой при перевозке… Валя, мальчик! — Михал Святославич с силой поднял мальчишку на ноги. — Ну! Не надо! Ты не один. Мы выручим твоих. Мы обязательно их выручим. Верь! Мы сильнее!

Валька поднял лицо. В свете фонаря над площадкой Михал Святославич увидел его — и испугался. Испугался узнавания. Он видел такие лица когда-то… давно… когда пятеро бойцов во главе с капитаном Ельжевским прошли через полсотни духов, изрубив, искромсав и смяв их, как манекены.

— Вы думали, я плачу? — странно спросил мальчик. И улыбнулся: — Нет, я не плачу… Олег Иванович сказал мне, что тут есть кузнец. Хороший, настоящий кузнец… Михал Святославич… Он не мог бы сделать мне нож? Говорят, он делает какие-то особенные ножи. Мне так сказали. Мне нужно. Правда нужно, дядя Михал, — с силой добавил он.