В заповедной глуши

   - Пойдёшь на запад. Сориентируешься по карте. Если возьмёшь темп, то через неделю выйдешь к белорусской границе в районе Витебска. Границу переходи в стороне от КПП. Там её и нет, в сущности. В Белоруссии тебя тоже могут искать, но вряд ли. И всё-таки не расслабляйся. Ни в коем случае не расслабляйся! Понял, сынок?!

   - Понял... - онемевшими губами прошептал Валька.

   - Ты пойдёшь на озеро Нарочь. Там есть кордон Свясьцы. Лесника зовут Ельжевский. Ельжевский Михал Святославич. Михал - ударение на первом слоге, это имя, а не сокра-щение... Когда придёшь на кордон, просто попросись ночевать, а потом скажи ему - если будет не один, выбери момент, чтобы с глазу на глаз - скажи: "Все мы дети одной матери, - а он тебе ответит: - И руки у нас чисты." Ты будешь жить у него и делать всё, что он скажет. Он не подведёт - скорей, небо рухнет.

   - Оно рухнуло... - прошептал Валька. - Папа, папочка... а как же мама?!. Что с вами будет?!

   - Не знаю, - честно ответил мужчина. Встал, поднял сына, стиснув его плечи. - Если

30.

   случится... самое страшное...

   - Нет! - вскрикнул Валька, его лицо исказилось. - Нет, нет, нет!

   - Если случится самое страшное, - беспощадно продолжал Сергей Степанович, - ты должен поклясться мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не простишь тех, кто разрушил нашу жизнь и нашу страну. Ты можешь простить наших убийц. Но тех, кто их направлял, ты не имеешь права прощать. Ты должен поклясться мне, что ста-нешь мстить. Любым оружием и любым способом. До своей смерти. Ты клянёшься мне в этом? Помни: может быть, мы видимся в последний раз. И не смей плакать, Валентин.

   - Я не плачу, - мальчик сжал зубы так, что заскрипела отставшая эмаль. Вскинул глаза на отца. - Я не плачу и не буду плакать. Я всё запомнил... папа, я хочу остаться с вами! - вырвалось у него с такой мукой, что Сергей Степанович беспомощно пошатнулся. - Я не знаю... давай поедем домой, возьмём пистолеты и попробуем уйти вместе... или просто станем отбиваться, пусть даже умрём, но только вместе, я прошу, папочка!

   Сергей Степанович покачал головой:

   - Если мы это сделаем - то мы признаем свою вину. И тогда вместе с нами пострада-ют десятки тех, кто сейчас может избежать ареста. Я отвечаю за этих людей... А бе-жать не удастся. Дом под наблюдением... и Ирину я не оставлю.

   - А я?! - выкрикнул мальчик. - Я...

   - Пойми, нам будет легче, в тысячу раз легче, маме и мне, если мы будем знать, что ты - не в их руках, - тихо сказал Сергей Степанович. - Пойми и прости нас.