В заповедной глуши

   Кряхтя, под ношей жизненной плестись,

   Когда бы неизвестность после смерти,

   Боязнь страны, откуда ни один

   Не возвращался, не склоняла воли

   Мириться лучше со знакомым злом,

   Чем бегством к незнакомому стремиться!

   Так всех нас в трусов превращает мысль,

   И вянет, как цветок, решимость наша

   В бесплодье умственного тупика,

   Так погибают замыслы с размахом,

   В начале обещавшие успех,

   От долгих отлагательств.

   Витька на ходу засопел, потом тихо спросил:

   - Как-как-как там?.. - он подвигал рукой в воздухе и сказал тихо: - Умереть.

   Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, при-сущих телу. Это ли не цель желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят?.. Здорово, только грустно. Это кто написал?

   - Ну и память у тебя, - с искренним восхищением заметил Валька. - Шекспир написал. Англичанин. Я про него говорил, помнишь? Давно, в шестнадцатом веке.

   - В шестнадцатом? - Витька покачал головой. - А откуда он про это знал? Ну. Что всё так, - Витька вроде бы смутился.

   - Откуда-откуда... - Валька пожал плечами. - Думаешь, тогда жизнь была другая? Та-кая же была жизнь. Вот, хочешь ещё почитаю? Это вообще в четырнадцатом веке, ка-жется, написали. Вернее, сочинили...

Ложь и злоба миром правят.

Совесть душат, правду травят,

Мёртв закон, убита честь,

Непотребных дел не счесть,

Заперты, закрыты двери

Доброте, любви и вере,

Мудрость учит в наши дни -

Укради и обмани!

Друг в беде бросает друга,

На супруга лжёт супруга

56.

И торгует братом брат -

Вот какой царит разврат!

"Выдь-ка, милый, на дорожку -

Я тебе подставлю ножку!" -

Ухмыляется ханжа,

Нож за пазухой держа...

Что за времечко такое!

Ни порядка,

ни покоя,

И Господень Сын у нас

Вновь распят.

В который раз...

   Тебе что, нравятся стихи?- безо всякого перехода поинтересовался Валька.

   - Не знаю...не знал, - поправился Витька. - А теперь знаю - нравятся...Ты почитай ещё, только какие-нибудь... бодрые, чтобы шагать повеселей.

   - Повеселей - ладно, только я спою, - Валька набрал воздуху в грудь, издал не очень-то красивый звук, рассмеялся и уже без шуток начал:

   - Кто честной бедности своей

   Стыдится и все прочее,

   Тот самый жалкий из людей,

   Трусливый раб и прочее.

   При всем при том,

   При всем при том,

   Пускай бедны мы с вами,

   Богатство -

   Штамп на золотом,

   А золотой -

   Мы сами!