В запредельной синеве

– Если вам угодно послушать, я поведаю одну историю, – начал Гарц хриплым голосом, – такую, что заставит вас трепетать так же, как и меня, ибо она оставила зарубку на моей судьбе. Чего только ни случалось со мной в странствиях, и мне есть что порассказать, но равного этому приключению нет. С того времени, клянусь вам, я остерегаюсь назвать кого-нибудь лжецом, ибо раз столь невероятное приключилось со мной, то равным образом может случиться и с другими. Когда я бросаю якорь в гавани какого-нибудь острова, то готов ко всему… То, о чем я вам расскажу, произошло со мной ровно три года назад, июньской ночью, когда нежный сирокко дул уже несколько дней, облегчая путь моей шебеке[2], взявшей курс из Алжира на Майорку. Благодаря этому обстоятельству через пару дней «Лебедь» бросил якорь в гавани Порто Пи. За два года до этого я заключил союз с майоркскими пиратами и потому отправился свести денежные расчеты с компаньонами, которые мне задолжали, а потом, загрузившись оливковым маслом, рассчитывал бросить якорь в Ливорно. Знакомство с каталанским языком, который я выучил уже давно, помогало мне в делах, поскольку майоркцы тоже на нем разговаривают, хотя смягчают выговор и повышают его тембр, отчего звучание становится нежнее. Как сейчас помню: прошло два дня с моего приезда и был четверг. Вскоре после захода солнца я отправился повидать графского управляющего, с которым обычно решал финансовые вопросы, тогда как с его господином мы, хоть и знакомы издавна, никогда не говорим о деньгах. А вот с Габриелом Фортеза мы не имеем обыкновения разговаривать ни о чем другом.

Вечерело, когда, закончив дела, я вышел из дома графа, имея твердое обещание получить назавтра от Фортеза все, что тот должен. Нечего говорить – я был доволен. Поскольку уже совсем стемнело, я решил не покидать городских стен и не возвращаться на корабль, а переночевать в одном доме, где мог рассчитывать на любезный прием. Так как дул сирокко, посвежело, но не слишком, и тяжелое дыхание ночи, которая на Майорке бывает влажной и душной, не ощущалось. Поскольку было прохладно, я завернулся в плащ, что вовсе не значило, будто я кого-то боюсь или хочу избежать драки, если в эти ночные часы меня кто-нибудь побеспокоит. Уверяю вас, я опасался только одного: натолкнуться на патруль алгутзира, который вынудит меня отсыпаться в тюрьме, раз я не вернулся вовремя на корабль.